— Да. И не изображай удивленного. Мы с ним… мы так долго, почти год, ходили и смотрели друг на друга. Учились в разных классах. А потом наконец-то сошлись. Все это мучительное ожидание, накопленная симпатия выплеснулась в такую страсть, что я боялась за свой рассудок. Выплеснулась и закончилась. Я уже очень скоро и объяснить себе не могла, что в нем мне так сильно нравилось. Он не особенно умен, даже зануден, и не красив настолько, чтобы прямо с катушек слетать. Самый обычный человек, из которого моя влюбленность делала какого-то прекрасного принца.
Кейн кивнул с неожиданно серьезным лицом:
— Влюбленность отупляет. Он тоже сделал татуировку с буквой «эл»?
— Конечно! — я рассмеялась. — Считаешь это глупым?
— Считаю самым обычным. Таких романов, которые сначала кажутся чем-то настоящим, полно — у всех, в кого ни плюнь, было что-то подобное. Так ты поэтому с такой осторожностью относишься к Дастину?
— Кейн, прекрати.
— Мне просто надоели эти дежурства.
— Я все равно не перееду к вам, потому что рядом с тобой спать невозможно!
— Моя комната под самой крышей. А Дастин спит на первом этаже. От меня долетают лишь слабые отголоски, ты через месяц-другой привыкнешь.
— Кейн, ну вот почему ты такой?
— Какой?
— Только о себе и думаешь!
— Кто бы говорил.
Бесполезная перепалка, которая ни к чему не приведет. Кейн считает, что я единственная и настоящая любовь Дастина, его невозможно убедить, что я пока сама так не считаю. Я решила сменить тему:
— Ладно, хватит. Теперь ты расскажи — какие тебе девушки нравятся?
Он думал секунды две, за это время официант как раз выставил на стол наш кофе и пирожные.
— Раскованные. Не зацикленные на условностях.
— Об этом я и сама догадалась! И почему у тебя нет постоянной? Неужели никто не вызывает в тебе влюбленности?
— Я не умею любить, подружка брата. Думаю, что это часть моей натуры. Хотеть, пока не трахну — это пожалуйста, сколько угодно. Но без романтических переживаний.
— Серьезно?! — на этот раз я почему-то удивилась.
— В твоем голосе звучит жалость? — Кейн смеялся.
— Даже не знаю… Ты циник, это и раньше было ясно, но выходит, что ты не просто выглядишь циником, ты на самом деле не способен на глубокие эмоции. А они… вдохновляют.
— На что? Писать стихи?
— Да! Но и застывать в ожидании, грезить по вечерам, находить красоту там, где раньше не видел… заниматься любовью!
— Трахать? Это я могу.
— Да ну тебя. Ущербный!
— Опять мимо. Я совершенство. Это вы все ущербные.
— Да подожди ты! Знаешь, целовать любимого — это даже больше чем секс. Я серьезно! Можно даже сказать, что секс немного портит эту атмосферу…
— Секс что-то портит? Ты в своем уме?
Точно, разговор бессмысленный. Мы допили кофе и встали. Но я на самом деле испытывала после признания Кейна какую-то жалость к нему, пусть даже он сам не понимал, что теряет:
— Я вот что придумала! Я не перееду в ваш дом, пока ты не поцелуешь девушку — просто так, потому что она тебе нравится, из искренней симпатии, но без мысли затащить ее в постель. Поскольку ты не склонен врать, поверю на слово.
— Зачем же на слово?
Он вдруг ухватил меня за локоть, развернул к себе и на секунду прижался губами к моим.
— Все, я выиграл.
Я же оцепенела. Конечно, у Кейна ничего святого нет, но это…
— То есть за такое Дастин тебя не прибьет на месте?.. — уточнила неуверенно.
Он тоже выглядел каким-то заторможенным. Может, сам понял, что перегнул палку?
— Не прибьет. Это был спор, и ты поставила такие условия, которые просто меня вынудили.
— Кейн… это перебор.
— Тогда давай забудем.
Быть может, именно его неестественная медлительность и совсем непривычное выражение лица сбивали с последней мысли. Если бы Кейн расхохотался или отвесил что-то язвительное, мне было бы проще убедить себя в том, что он поступил как Кейн?
— Почему ты поцеловал меня?
— Потому что ты соответствовала условиям. Не нагнетай. Мне отчего-то не по себе. А я к этому чувству не привык.
— То есть я нравлюсь тебе? Хоть в каком-то смысле.
— В каком-то — безусловно. Отдал бы я тебе брата, если бы ты была отвратительной?
— Больше никогда так не делай.
— Больше не провоцируй меня. Ты на вкус как сырая лягушка. Все, пошли уже.
В такси мы молчали, отвернувшись к разным окнам. И, наверное, оба понимали, что Дастину об этом не скажем — зачем ему вообще знать?
21
Возвращаться в уютный и жуткий Ноксвилль не хотелось. Странно, что я считала его прекрасным местом для спокойной жизни. А вот мегаполис — мой мир! Небоскребы и вывески величиной с небоскребы поменьше, визжащие такси и неизвестно куда бегущий миллион людей. Здесь духи, даже при огромном желании насолить лично мне, заблудятся в неоне и хаосе. Здесь демонов, даже если их тут тысячи, никто и не заметит. Но мы направлялись в колледж — и все, полагаю, по разным причинам. Я убеждала себя в необходимости образования… и нежелании расставаться с Дастином. Харрисы же только там могли найти какие-то ответы… ха! Словно какие-то ответы что-то изменят!
Кейна я избегала — почему-то просто не было желания общаться с ним. Хотя осознаваемых причин тому и не было. Стивенсон и Таша с ним не разговаривали принципиально. Полу я так ничего и не подобрала — его кредитка и без заискивающих подарков позволяла ни в чем себе не отказывать. А вот Таша скривилась, когда я протянула ей коробочку с наручными часами и подчеркнула, что вытрясла из Кейна очень приличную сумму, презент приняла, но рядом с Кейном даже стоять отказывалась. В итоге тот, лишенный внимания, в салоне самолета от скуки задремал. Когда за нами заверещал ребенок, а перепуганная мать пыталась его успокоить после страшного сна, Дастину пришлось ткнуть брата в бок. Кейн даже глаз не открыл. Но судя по тому, что криков вокруг больше не раздавалось, то ли сам притворялся спящим, то ли все пассажиры передумали спать.
Дастин наклонился ко мне и положил руку на мою:
— Вы опять поссорились?
— Нет! — получилось слишком импульсивно, потому я снизила тон. — Наоборот, мы прекрасно провели время.
— Будь к нему терпимее, Лорен, — Дастин слабо улыбнулся. — Он очень многое делает не по своей вине.
Я серьезно кивнула — и сама это понимала:
— Да, это как осуждать змею за то, что она ест мышей. Природа. Даже если мышам это не нравится.
