А на следующий день получилось еще интереснее! Хотя я и настраивалась на то, что больше ничем своих способностей не выдам, снова увлеклась и о главной цели забыла.
Я долго сидела, прислонившись спиной к алханову древу и закрыв глаза. Но интересного не происходило.
— Ничего не чувствуешь?
— Ничего.
— Даже слабенького-слабенького влияния?
— Вы мне мешаете, ректор.
— Прости, — он тяжко вздохнул. — И ты, древо, прости, если сможешь.
Я погружалась в себя и прислушивалась к ощущениям. Мне было спокойно — но это как раз нормально. Ректор не вызывал во мне страха, а больше здесь никого не было. Так что, можно сказать, ровным счетом ничего не происходило. О чем я и оповестила после тщетных попыток. Скоро на ужин, пора закругляться.
— Господин Шолле, вообще ничего не ощущаю. Другое растение испытаем?
— Наверное, ему лечить нечего? Боли-то нет! — сокрушался некромант. — Тиалла, а может, мы тебе рану нанесем? Я залечу, если не выйдет! И лучше что-то посерьезней, чтоб древо сразу от твоей боли впечатлилось!
Я поморщилась:
— Нет. Не увлекайтесь.
— И зачем тебе все пальцы? — он словно обиделся. Или шутил так. Надеюсь, что шутил.
Но все же подобрался поближе и уселся рядом. Хотелось бы верить, он приблизился не ради того, чтобы воткнуть мне кинжал в руку.
И вдруг я почувствовала. Как будто ветер — но очень медленный — подался сзади, через меня и вперед.
— Тихо, — прошептала я, чтобы не сбить это ощущение. — Не шевелитесь.
Волна шла прямо из ствола и легко проходила сквозь меня. Я не препятствие, я вообще не способна вмешиваться в естественный порядок вещей. Но волна была осязаема, я видела ее, хотя и не открывала глаз. И волна была… удивлена? Она потянулась влево — туда, где сидел ректор, и замерла. Уставилась на него, если такое можно сказать о неодушевленной сущности.
Я неконтролируемо улыбалась новой победе — эти ощущения были не мнимыми, но я не могла бы их описать кому-то. Волну заинтересовал именно некромант, а я для нее была лишь проводником или чем-то вроде того.
— Ректор, — я не была уверена, что мой голос слышно. — А вы можете порезать руку… себе?
— Могу, — он ответил так же тихо. — Но зачем?
— Чтобы меня порадовать, конечно.
— Так я заживлю рану за пять минут, Тиалла. Твоя месть не очень-то продуманная.
— А вы все-таки порежьте. Хочу кое-что проверить.
— Хорошо.
Возможно, он уловил изменение моего состояния и сам увлекся точно так же. Я старательно держала глаза закрытыми — боялась потерять эту связь. Но почувствовала кровь — точнее, не я, а эта самая волна почувствовала. Она наклонилась ниже, наверное, к его руке, и отпрянула, недовольная. Еще шире улыбнуться я физически не могла, лишь бы не начать смеяться — от переполнявшей радости. От того, что я с закрытыми глазами ощущаю все, что происходит вокруг, хотя силуэт самого некроманта не вижу. Только реакцию волны на него. Волна шла из древа, через меня, но она как будто жила отдельной жизнью. А мне оставалось только подсказать: ты ведь видишь, это неправильно. У него порез, течет кровь. Неправильное надо исправить.
— Получается, — выдохнул ректор.
Но я и сама это чувствовала — как волна мягко обволакивает его и отступает, уже довольная результатом. Неправильное исправлено.
Я открыла глаза, но ощущение пропало не сразу. Древо за моей спиной будто вдохнуло и втянуло в себя эту энергию. Некромант выглядел ошарашенным:
— Поразительно, Тиалла… Смотри, — и показал мне ладонь.
— На что?
— Здесь был порез!
— А, ну мне придется поверить вам на слово. Порежьте еще раз, а лучше сразу палец откромсайте.
Ему мой сарказм был до фонаря:
— Поразительно! Фейская магия может быть так сильна? В смысле, она какая-то плавная и замедленная по сравнению с другими, но все же работает! Видишь ли, тут какое дело — эльф бы сорвал лист и прошептал заклинание, вышло бы намного быстрее. Но он бы только притупил боль. А излечил бы другим способом. У тебя же получилось сделать спокойнее, но все сразу!
— Не у меня, — поправила я. — Это древо. Феи ничего не делают, ничего не искажают.
— Да, но могут направлять, если это не противоречит естественной гармонии! Поздравляю, Тиалла, теперь ты настоящая студентка академии магии!
Я встала и отряхнула юбку. Буркнула:
— Вот уж счастье привалило…
— Брось! Ты бы все равно отсюда не ушла, но теперь ты здесь будешь сидеть не только за отцовскую взятку. Неужели ты не рада?
— Безмерно. Пойду-ка я поужинаю.
— Завтра в шесть!
— Да знаю я, знаю…
— Тиалла, — я вынуждена была остановиться на оклик. — К сожалению, мои знания тебе мало чем помогут. Потому завтра последнее занятие со мной, а потом я подыщу тебе более профессионального в этих вопросах учителя. Я пытался разобраться, как все это работает, но моя магия совершенно иная… — он будто бы извинялся.
— И это знаю, — спокойно ответила я. — Кстати, древу вы не нравитесь, так что отойдите подальше. Оно удивлялось самому факту вашего существования.
— Еще бы, — он последовал моей просьбе и отступил от длинных ветвей. — Некромантия — самая противоестественная форма магии. Так что еще и благодарю за то, что вы с древом не попытались меня прикончить.
— А мы могли бы? — я радостно вскинула брови.
— Нет, конечно, — и рассмеялся.
Конечно, я взахлеб рассказала в столовой Норе о своих достижениях. Но и сомнений было предостаточно:
— Ректор не хочет отдавать деньги отцу, потому и ищет любые зацепки. И он сам признает, что какой бы сильной ни была моя магия, эльф или колдун меня переплюнут. Я всегда останусь тут самой слабой!
Ожидала, что она вновь начнет меня переубеждать, но она заявила что-то немыслимое:
— А вон и Лаур с друзьями… Может, позовем его за наш столик?
— Нора, ты меня вообще не слушала?
— Есть в нем что-то такое… животная сила. Я правильно выразилась? Когда он заходит в любое помещение, сразу в глаза бросается. А ведь даже среди стаи не самый крупный. Но словно излучает самоуверенность и силу, потому и выделяется.
Я оглянулась в недоумении — Лаур действительно сидел за одним из столиков возле входа. Будто бы почувствовав мой взгляд, он хмуро посмотрел на меня. Я никак не отреагировала. Больше меня заботило другое, потому я снова уставилась на Нору:
— Что происходит, подруга?
— Ничего, — она зачем-то начала разглядывать потолок.
Я выдала самое нелепое предположение, которое пришло в голову — лишь бы она наконец-то сосредоточилась на мне, а не потолке:
