Растерялся не только он. Все уставились на господина Шолле, голос которого едва заметно дрожал:
— Но должен признаться, что его высочество принц Иниран был далеко не самым покладистым студентом. Вы не представляете, сколько крови он мне свернул за эти три года! — ректор усмехнулся, а из его тона пропало напряжение.
Таниран заметил:
— Но несмотря на это, вы спасли его жизнь, господин Шолле. Принесли немыслимую жертву. Признательность королевского дома вам безгранична. Вы к чему-то ведете?
— Веду! — с вызовом ответил ему ректор. — Ваше высочество, Верховный Маг уже очень стар, я переписываюсь с ним. Он вполне готов теперь заняться магической обороной академии. При условии, конечно, что Иниран займет его место в столице. Эти двое, — он со злостью глянул на нашу парочку, — пусть уже уезжают! Дайте мне спокойно выполнять свои обязанности, и без них хватает нарушителей.
— Это можно организовать, — все еще удивленно ответил Таниран.
— Нельзя, — устало ответил ректор. — Потому что вашего, простите великодушно, братца отсюда и метлой не выгонишь. Я уже пытался, честное слово. Есть только один способ. Вы ведь помните про мою жертву?
Даран сообразил первым и тоже медленно встал:
— О, ректор, вы едва не погибли, выжгли все свои силы. Такое наш дом не забывает! И мы помним, что пообещали вам в награду все, чего бы вы не попросили. А вы так ничего и не озвучили.
Ректор заметно обрадовался, ощутив понимание:
— А я все это время думал! И придумал, слава бесам. О, я даже не смогу описать те страдания, которые пережил, спасая Инирана. Это было не просто больно, та боль оказалась хуже смерти, — сейчас и я охнула, потому что не понимала, зачем ректор вдруг решил жаловаться — на него это вообще не похоже. Но он тараторил все быстрее, как если бы боялся, что дыхания не хватит: — И я был сильнейшим некромантом в государстве, смею заметить. Но даже секунды не размышлял, когда на карту было поставлено мое и Инирана будущее!
— И об этом мы осведомлены, — Таниран хмурился все сильнее. Зато Даран улыбался во весь рот.
— Так вот, я все же решил попросить награду, — вдохновленно заканчивал господин Шолле. — Я нижайше прошу удовлетворить одну просьбу старика: пусть Иниран женится на Тиалле. У меня нет иного способа отомстить этим двум шалопаям, кроме как занять их друг другом! Ничего другого я просить не хочу. Да-да, я знаю о помолвке, но ничего с собой поделать не могу, это перенесенные страдания так на моем разуме сказались!
Про старика он преувеличил, но рот я открыла не поэтому. Иниран издал какой-то странный звук — то ли хмыкнул, но в себя прокричал гимн академии. Однако голос принцессы прозвучал хрустально чисто:
— Что, простите? Вы наносите удар по гордости королевского дома эльфов только из-за глупых шалостей?
Скорость мышления Дарана потрясала воображение: он уже не улыбался, а выпучил глаза и в ужасе вскинул руки, причитая:
— Бесы… что нам делать? Мы дали слово! А у нашего дома тоже есть гордость! Таниран, мы в тупике! Мы не можем отказаться от своих слов, но как такое решение воспримут наши ближайшие политические союзники?
Таниран зачем-то закрыл глаза и покачивался. Представляю, что у него внутри творилось от происходящего бардака. Иниран едва сдерживал смех:
— Ректор, нет, только не это! Одумайтесь! Это слишком жестоко!
Даран приобнял за талию принцессу и защебетал ей почти в ухо:
— Какая ужасная ситуация, ваше высочество! Но вы видите, что это не мы наносим удар…
— Вижу, — перебила она спокойно. У нее вообще очень неэмоциональное лицо, почти как у вампиров. И неясно, она понимает, что над ней просто издеваются, или нет. Но ее следующие слова подтвердили — все она понимает, просто ухватилась за зацепку: — Ситуация крайне некрасивая, но даже мой отец согласится, что у вас не было выхода. Он о гордости знает не понаслышке и в аналогичном случае поступил бы так же. А вы, — она грациозно повернулась к застывшему ректору, — не достойны того, чтобы моя персона оставалась в вашем обществе еще минуту. Я прошу, ваше высочество, вынести этому человеку выговор!
— Десять, десять выговоров! — заверил ее Даран. — И давайте уже отправимся в путь, прекрасная… в смысле, Пресветлая. Я тоже ни секунды не могу здесь оставаться!
Мы еще долго молчали после их ухода. Никто не двигался, потому и я боялась пошевелиться. Но потом плюнула и рванула вперед, обхватила ректора за шею и принялась усердно чмокать в щеку. Он отбивался, но кто же от феи запросто отобьется?
Голос Танирана зазвучал привычно сухо:
— Я вам тоже благодарен, господин Шолле. А ты, Иниран, все еще ребенок. Чуть таких дров не наломал, которые я бы десятилетиями разгребал! Если я не ошибся, то принцессе симпатичен Даран, а ему симпатична любая женщина младше семидесяти. Так что будем надеяться, теперь мы сможем подменить один политический союз на другой, но уже без обвинений в наш адрес. В любом случае, я вынужден признать, что такое разрешение было оптимальным. Господин Шолле, когда отдерете от себя мою будущую невестку, будьте любезны, сосредоточьтесь на делах. Нам нужно обсудить перевод сюда Верховного Мага и распределение ваших полномочий.
* * *
Когда мы с Инираном вышли на улицу, то ощущали себя обалдевшими.
— Я не могу поверить, — повторяла я уже в сотый раз.
— Я тоже. Заметила, что я тебя уже пятнадцать минут не целую — верный признак, что у меня мозги набекрень съехали. Иди, хоть обними пострадавшего.
Я обняла, конечно, но возмущалась:
— Это кто здесь пострадавший? А как же моя учеба? Ведь ректор практически вышвырнул меня из академии замуж!
— Рядом со столицей есть академия, хоть и не такая престижная. Да и вряд ли тебе всерьез необходимо формальное обучение, можем просто приезжать для общения с преподавателями. Меня сейчас другое будоражит — за меня.
— Что за тебя?
— Замуж.
— Ха! Как будто ты хоть раз рассматривал другие варианты!
— Не рассматривал, но где-то на уровне подсознания постоянно боялся, что вот-вот явится твой отец и заявит, что подыскал тебе жениха. Я, как выяснилось, очень ревнивый. И я бы не отдал, разругался бы с ним, а твоему жениху вообще было бы сложно дожить до конца недели. Потому мне сейчас внутри так хорошо. Радуюсь, что выходишь за меня, столько жизней спасла.
От формулировки я усмехнулась:
— Так ты еще предложение не сделал! Давай, Иниран, хоть раз побудь романтиком. Встань на одно колено и спроси, как требуется!
Строго говоря, романтику он мне совсем в другом свете показал, как сам ее понимал. Утащил, правда, предварительно в свою спальню. И на колени поставил меня, если уж быть до конца откровенной. А я закусывала губы, чтобы не стонать свое согласие слишком громко. Ненасытный, но теперь безусловно счастливый, он стал совсем неуправляемым. Да и бесы с ним, я все равно на все согласна.
