– Сулился комар быка закусать, – горько усмехнулась девушка.
– Многие так думали, да ошиблись. Учай соколом в небо летит, волком по земле рыщет. Дружина у него молодец к молодцу, сам умен да грозен не по летам. Если кого невзлюбил, пощады не даст. И ведь что чудно – по виду в нем лютого воителя нипочем не признаешь…
Янди внимательно слушала, широко распахнув зеленые глаза.
– А каков он из себя, этот князь изорянский?
– Юнец тощий, белоголовый, даже бородка не выросла. Этак глянешь – тьфу, чихом с ног сбить можно. Но мысли его как стрелы бьют в цель, ни одна промаху не дает. Если что сказал – так оно и выходит.
– Ишь ты!
– Так и есть. Сколько мы в дривских землях против арьяльцев бились, сколько наших полегло да казнено было! Изгара уж на что храбр да умел, но осилить врага не смог. А пришел Учай – и одним махом, за осень управились!
– А этот, хмурый такой, который тут вчера бродил по торжищу, – проговорила Янди. – Он из людей Учая? На дрива-то совсем не похож…
– Да, это Марас, его побратим. Учай желает одним плечом с нами выступить против Арьялы. В знак чистоты помыслов он все взятые мечом земли дривов отдает Станимиру.
– Да разве такое бывает? – хмыкнула Янди. – Мечом взял и за так отдал? И что же, ничего взамен не хочет?
– О том у Мараса спрашивай, ему больше ведомо, – уклончиво ответил Илень.
– Ты ведь привез его – и не знаешь?
– Я одно знаю: Учай себе царевну Аюну забрать желает.
– Вот как… Значит, земли отдает Станимиру, а взамен хочет его царевну в жены? – призадумавшись от таких новостей, протянула Янди.
– Мнится, не о женитьбе там речь…
* * *
Янди неторопливо шла по рядам, рассматривая товары на лотках и прилавках и раздумывая над услышанным. Память услужливо подсказала, где прежде ей уже доводилось слышать имя нового вождя изорян. Не так давно – а вроде бы жизнь назад. В путевой веже по дороге из полуночных земель к столице, где она устроила засаду на царевича и ненавистного ей Ширама.
Рыжий жрец из столичного храма, беседуя с Аорангом, рассказывал о невзгодах Великой Охоты и худшим из бедствий называл молодого Учая. По всему видать, этот изорянин – очень опасный враг, если перебил отряд жезлоносцев и заставил спасаться бегством самого саарсана накхов. И не просто воитель, а хитрец, каких поискать! Иначе бы не стал просить одну девчонку, пусть и царскую дочь, в обмен на огромный болотный край…
«Понять бы, что он задумал? Ну да это, может, и не важно… Главное – как теперь поступит Станимир…»
– Девица-краса, глянь, какие бусы!
Янди подошла к прилавку с украшениями и принялась пропускать сквозь пальцы нитку стеклянных бус, явно привозных.
«Отдаст Станимир царевну изорянам или не отдаст? Аюна ведь ему и самому нужна. Да и дурак он будет, если поведется на эту игру! Однако как не отдать? Дривы ему – самая ближняя родня. Мать Станимира из дривских владарей. Оттолкнуть руку, которая возвращает ему земли дедов, взамен на какую-то чужеземную девчонку, пусть и царского рода? Решится ли Станимир на такое, если останется один против всех? Ох и хитер Учай! Не получит царевну – так посеет рознь между дривами и лютвягами…»
– А вот кому вареные раки? – раздался крик с другой стороны.
«Ну а если все же Станимир откажет ему? Тогда…»
Янди ухмыльнулась и положила нитку бус на место.
«Тогда самое время для оленьих боев. Как там звали старого буяна, который пытался выгнать с пира Аюну и со Станимиром разлаялся на пиру…»
Она припомнила ходившие на торгу сплетни. Кажется, Бурмила… Что ж, самое время ему постоять за единение вендских земель!
Кто-то с силой дернул Янди за рукав. Она с трудом удержала себя от желания ткнуть невежу пальцем в глаз и только улыбнулась в ответ на слова зазывалы:
– Свет-ясна девица, о чем задумалась, что на мое узорочье не глядишь? Если бусы арьяльские не по нраву, так погляди на литые перстни и зарукавья! А вот еще птички изорянские: ты идешь, они звенят – песенки поют… А вот очелье, крытое жемчугом… И так ты глазам отрада, а уж с ними краше всех станешь! Выбирай, для тебя цена и вовсе не цена, так лишь, малость, мне на память. Я ведь от души – не всякий день такая прелестница у меня наряжается…
– Красно говоришь, – промурлыкала Янди, вновь склоняясь над разложенным на широких досках товаром. – Вот это ожерелье из алатыря давай…
– Добрый выбор – алатырь от всех болезней тебя обережет!
– И вон те серьги из златоискра.
– И это славно выбрала, красавица! Кто златоискр на себе носит, тому каждый день любовные речи слышать доводится…
– И еще вон тот оберег с волчьими клыками.
Торговец опешил:
– Для чего тебе, дева, воинский оберег?
– Не себе, любушке моему.
– А, – с опасливым уважением покосился на нее купец. – Тогда иное дело. Не всякий воин такое на себя надеть решится…
Он с подчеркнутой осторожностью взял лежащий отдельно тяжелый кожаный, усаженный острыми клыками подвес.
– Эта вещица не абы какая, ее просто так даже лютвяги не носят. Только перед боем надевают. Сказывают, если вражьей кровью не напоить, оберег с хозяина ее требовать начнет… Я этакую страсть сам ни в жизнь не надену, но тебя предупредить должен, чтобы ты себе зла не наделала. И любушке своему передай.
– Будь покоен, – кивнула Янди, выкладывая на прилавок арьяльский золотой из приданого Аюны. – Непременно передам.
* * *
Найти Бурмилу оказалось делом несложным. Тот сидел в кружале поблизости, одну за другой осушая чары. Рядом расположились несколько воинов его рода. Янди устроилась поблизости и прислушалась. Разговор крутился вокруг Станимира. Вождя лютвягов вполголоса ругали: дескать, чересчур много себе власти забрал, ведет себя не как от предков заповедано. Упоминали и царевну: мол, а ну как пожелает Станимир ради златовласой чужачки Аратту к рукам прибрать, пойдет губить своих и чужих, не щадя родичей и друзей…
Соваться в мужскую беседу девушке показалось неразумным. Но по всему видать, Бурмила собирался сидеть в кружале весь день до самого заката. А значит, оставалось лишь подождать, когда нужда заставит его покинуть застолье. Выждав миг, когда тот завозился, поднимаясь с лавки, Янди выскочила во двор, огляделась, бросила на землю приманку и укрылась за углом.
Старый вождь, прогулявшись в задок, неспешно возвращался к столу. Вдруг на земле перед ним что-то ярко блеснуло. Бурмила наклонился и увидел золотой кругляш. Но только протянул руку, чтобы поднять ее, наперерез ему бросилась девушка:
– Нет, остановись! Не трогай!
Бурмила выпрямился и с удивлением взглянул на незнакомку:
– Твоя, что ли? Так забирай…
