«Проклятие, – подумал накх, – и зачем я только послал людей в святилище под Яргарой! Вот же не было печали… Хотя нет – теперь у меня открылись глаза. И я не позволю врагам закрыть их раньше срока!»
– Так, говоришь, вы – люди Кирана? Стало быть, мои парни погорячились, – буркнул он, бросив на Хасту тяжелый взгляд. – Завтра тебя и твоего приятеля отправят к наместнику. Если бы вы заранее сообщили Аршалаю о ваших скоморошествах, мне бы не пришлось хватать вас как самозванцев.
– У каждой пары ушей обычно имеется язык, – заметил Хаста. – И порой чрезвычайно длинный.
– Это уже меня не касается, – отмахнулся накх. – Тебя накормят и положат спать в тепле. Завтра утром вы отправитесь в путь.
Хаста взглянул на него недоверчиво. С чего бы такая внезапная перемена?
– «Вы» – это я и Анил?
– Кто ж еще? Моя родственница останется здесь.
* * *
Как только Хасту подняли наверх, Марга вернулась на свое насиженное место у стенки и задумалась. До того она не спала, лишь делала вид. Дерзкий жрец, навязанный ей братом в попутчики, что-то едва слышно напевал, обнимая ее за плечи, – то ли песню, то ли гимн Исвархе, – и Марге было хорошо, как никогда. Мысли накхини то и дело возвращались к тому, как Хаста лечил ее ссадину, как ладони жреца скользили по ее коже… Новые, прежде небывалые ощущения – сладкий озноб пробегал по телу при одном воспоминании. Никогда еще руки мужчины не касались ее так нежно.
Как могло случиться, что его прикосновения были столь приятны? Хаста, несомненно, умен и хитер, но разве можно сравнить его с настоящими мужчинами? Любой накх, даже старый или увечный, в одно мгновение смог бы убить его…
«У него, верно, такие мягкие ладони, потому что он не держал в них ничего тяжелее камышинки для письма, – размышляла она. – Впрочем, это не важно. Свое дело он знает, боль в самом деле утихла. Надо будет приказать ему повторить, когда меня ранят в следующий раз… Если он будет, этот раз…»
Марга вспомнила свой разговор с Данхаром и нахмурилась.
Это в самом деле было семейное дело – давнее, нехорошее, очень темное дело.
Но до нынешнего разговора с дядюшкой она даже не представляла насколько…
Накхини закрыла глаза, вспоминая, как нынче днем она, не ожидая никакого подвоха, вместе с дозорными въехала в ворота лесной крепости…
…Данхар встречал гостью, стоя на пороге своей накхской башни.
– Вот неожиданная встреча! – широко улыбнулся он. – Здравствуй, племянница!
Однако Марга не заметила теплоты в этой улыбке.
– Уж и не думал, что мы когда-то свидимся. В последний раз, когда я имел счастье видеть тебя, ты едва начинала ходить, агукала и пускала пузыри…
– Все мы когда-то агукали и пускали пузыри. Я приветствую тебя, Данхар.
Марга спешилась и подошла к родичу.
– Что привело тебя в эти леса? – спросил маханвир.
– Дело.
– Что ж… О делах не стоит разговаривать во дворе. – Страж Севера гостеприимно распахнул дверь башни. – Пройдем в мои покои, отдохни с дороги…
Они поднялись по крутым тесаным ступеням и вошли в небольшую светлицу. Сквозь узкие бойницы едва пробивались блеклые лучи скупого бьярского солнца. В покоях Данхара почти ничего не было – только очаг, деревянный стол, скамьи, укрытые волчьими шкурами, да поставец в углу.
– Я тебя слушаю, Марга, – сказал Данхар, оборачиваясь к родственнице. – Если ты устала, садись, вон лавка…
– Я не устала, – мотнула головой Марга, оставаясь на месте. – Твои воины сегодня захватили двух моих людей. Отпусти их.
– Зачем?
– Они мне нужны.
– Хм… Я знаю еще людей, которым они нужны. Почему я должен считать тебя важнее их?
Взгляд накхини стал холодным.
– Потому что моими устами сейчас говорит Ширам. А значит, мои слова – это его воля.
Услышав это имя, пожилой накх скривился.
– Быть может, ты не заметила, дорогая племянница, – здесь не Накхаран.
– Какая разница? – подняла брови Марга. – Воля саарсана – закон для всех накхов. Род Хурз тоже признал власть моего брата и поднес ему священный боевой пояс у белого камня.
– Да-да, – задумчиво кивнул Данхар. – Род Хурз всегда был из ближних роду Афайя. Много раз саары обоих семей выдавали замуж своих дочерей и тем роднились между собой. Вот и мою сестру Ашью так выдали. Помнишь мою сестру?
– Когда она умерла, я была еще совсем мала.
– Это правда, – вновь кивнул Данхар.
– Я слышала, она была славной воительницей. Кажется, она умерла от раны.
– Да, от ужасной раны. Эта рана в клочья разорвала ее сердце.
– У нас не говорят об этом, – сухо ответила Марга.
– И в это я верю. – Данхар повернулся к двери. – Прикажу-ка подать обед…
Он взмахнул рукой, будто собираясь позвать кого-то с лестницы, и тут Марга заметила, как в его ладони сверкнуло лезвие ножа. Она вскинула руку, чтобы выбить его, но Данхар стремительно шагнул ей навстречу…
Потом, уже сидя в яме, Марга пыталась понять, что он сделал, – но, к своему стыду, так и не сумела восстановить в памяти весь бой. Миг – и ее правая рука оказалась вывернута самым мучительным образом. Еще миг – и резкий тычок под левую ключицу рукоятью из оленьего рога заставил враз онеметь всю левую половину ее тела. В голове затуманилось, свободная рука повисла плетью, ноги накхини подогнулись. Она бы упала, если бы дядюшка не продолжал удерживать ее в живом капкане.
– Теперь слушай! Твой отец обвинил мою сестру в супружеской измене. Причем, чтобы унизить мою семью, заявил, будто она спуталась с каким-то грязным рабом. Сестра пыталась в бою отстоять свою честь, но Гауранг сбросил ее в пропасть.
– Все было совсем не так… – прохрипела Марга, пытаясь пошевелить онемевшими пальцами.
– Молчи и не дергайся, или я сломаю тебе руку! Твой отец был в своем праве, и мы не могли мстить. Тогда я вымолил у старейшин дозволение отправиться на север, чтобы самому восстановить справедливость… Я прибыл в Бьярму, поссорился с Гаурангом из-за какого-то пустяка и вызвал его на бой. Увы, я был чересчур самонадеян! Твой отец легко одолел меня. Однако убивать не пожелал. Издевательски смеясь, оставил мне жизнь – лишь располосовал лицо. Видишь этот верхний шрам? Его работа! Второй я получил в ту ночь, когда Ашья в одиночку уничтожила вендских вождей и открыла ворота нашему войску. Как же я гордился тогда ее победой! Ни одна женщина Накхарана не превзошла ее в доблести. И она любила твоего отца – но чем он ей ответил? Оклеветал и убил! Ты слышишь меня, дочь Гауранга?
Пальцы Данхара сжались, будто челюсти, и чуть повернули запястье девушки. Марга чуть не потеряла сознание от боли.
– Едва оправившись от раны, я вновь пришел за ним. Но было уже поздно. Великий Змей решил поглумиться надо мной. За пару дней до того море взяло Гауранга к себе…
