– Я не понимаю, зачем обкладывать сердцами чьи-то башни. Мне это кажется… – Хаста сдержался, чтобы не назвать накхские пожелания так, как ему действительно хотелось, – пустым делом.
– Как это «пустым»? – возмутилась Марга. – Ты сам подумай: душа человека там, где его сердце. Они будут вечно отпугивать наших врагов, крича им о боли и смерти! Это же понятно!
– Насколько я помню, накхи переходят из жизни в жизнь…
– Да, но разве речь о накхах? Все прочие не перерождаются. Они становятся гнилым мясом, а потом голыми костями. Только их души устремляются к своим богам, ожидая, когда жрецы откроют им врата небес… Но сестры Найи обладают полной властью над душами убитых врагов. Они могут заставить их служить накхам вечно.
От такого заявления у Хасты пробежали мурашки по коже. О чем другом он мог бы поспорить с Маргой, однако здесь речь явно касалась темного колдовства – своего рода незримого оружия. «Похоже, я еще очень многого не знаю о Матери Найе и ее детях», – подумал воспитанник Тулума.
– Как скажешь, – негромко буркнул он и указал в сторону Яндхи. – А с ней что творится? На ней лица нет!
– Как ты не понимаешь, – вздохнула Марга. – За весь поход Яндха никого не убила – по твоей, кстати, милости.
– Ну и что? Разве она показала мало ловкости и отваги?
– Нет. Ты правильно слагал о ней хвалебные строки. Яндха была хороша. И возможно, она тоже сумеет нынче обрести право заплетать воинскую косу.
– Что значит «возможно»?
– Обычай велит устроить ей испытание. Если она его выдержит, то получит заветное право на косу. Ну а когда убьет первого врага, сможет найти себе мужа – если захочет.
Хаста с невольным состраданием глянул на девушку. Едва ли продолжение праздника сулило Яндхе что-то приятное.
В этот миг голоса смолкли. Краем глаза Хаста увидел счастливую Вирью, покидающую освещенное кострами пространство в сопровождении воинов своего рода. Яндха встрепенулась, поглядела на сестру Ширама, та кивнула, и вторая накхини направилась в круг. Марга вышла вслед за ней, вытащила из-за пояса несколько тонких лучин и, развернув веером, протянула своей воспитаннице. Та не глядя вытянула одну из них. Марга спрятала остальные, зажгла выбранную лучину от ближайшего костра и, держа ее в руке, отступила в сторону.
«Что бы это значило?» – успел подумать Хаста.
Вдруг из толпы выскочил один из воинов и стремительно ударил Яндху в лицо. Девушка отшатнулась, нырнула под удар. Тут же с другой стороны возник новый противник. Он хлестнул ее ладонью по лицу, целя в глаза, и в тот же миг ударил кулаком под ребра. Накхини сумела отвести второй удар, но пощечина достигла цели. Хаста увидел, как ее щека окрасилась кровью.
Между тем сзади появился третий накх и что есть силы пнул девушку ногой в спину. Вернее, попытался пнуть. Будто почувствовав, как уплотняется воздух, она извернулась и вытянутой рукой, как палицей, ударила нападающего по затылку. Тот покачнулся, едва не упав. Яндха попыталась сбить его наземь, но сбоку явился четвертый воин, стараясь подсечь ноги девушки. Та отскочила… А противники все нападали, не давая роздыху. Они появлялись из круга, били и снова исчезали; на их месте возникали новые.
Легкость и стремительность, с которыми Яндха вступила в бой, быстро исчезли. Она оступалась и пропускала удары, но продолжала уворачиваться, а временами пыталась нападать сама. Кровь струйками стекала по ее лицу и рукам, пропитывая одежду. Хаста наконец заметил, что пальцы многих противников украшены боевыми шипастыми кольцами. Так вот в чем дело! Такие перстни накхи часто использовали для поединков и лазанья по деревьям. Каждый меткий удар «украшением» оставлял глубокие царапины. Разодранная одежда Яндхи уже свисала лохмотьями, она шаталась, но все еще была на ногах. Хаста кинул взгляд на Маргу. Почему она не остановит избиение?
Сестра Ширама стояла как ни в чем не бывало, держа в пальцах горящую лучину. Пламя уже почти доело ее, но все еще не облизывало пальцы.
Из толпы, обступившей круг, послышались громкие крики одобрения. Жрец перевел взгляд туда, где все еще продолжался бой. Яндха лежала на земле в луже крови, тщетно пытаясь приподняться на локтях. Над ней стоял молодой воин, с довольной улыбкой подняв унизанную шипастыми перстнями руку.
«Ну вот и конец…»
Хаста скривился, понимая, что его негодование здесь не понятно ни одной живой душе. Зачем все это? Зачем ее забили?! Марга все так же продолжала держать горящую лучину. Огонь уже спустился почти до самых пальцев. В кругу воинов послышались разочарованные возгласы. Но в этот миг распластавшаяся на земле девушка будто ожила и резко ударила противника ногой в колено. Не ожидавший такой прыти накх взмахнул руками и рухнул наземь. А Яндха, закричав от боли и ярости, рывком приподнялась, пытаясь встать.
– Атай! – крикнула Марга, отбрасывая догоревшую лучину. – Она на ногах! Ее колени не касаются земли! Она победила!
Не успели грянуть приветственные вопли, как Хаста бросился в круг, расталкивая толпу.
– Что ты делаешь? – вслед ему возмутилась Марга.
– Если не хочешь, чтобы ее раны начали загнивать и она умерла в муках, их сейчас же нужно промыть и смазать!
При этих словах едва державшаяся на ногах Яндха рухнула без сознания.
– А косу ей вы заплетете завтра! – рявкнул Хаста. – Теперь расходитесь. Представление закончено.
Среди накхов раздалось недовольное ворчание.
– Слышали? Расходитесь, – раздался властный голос Марги. – Это вам сказал ближний советник саарсана и мой нареченный! Приказываю повиноваться!
Она подошла к Хасте и положила руку ему на плечо:
– Все так плохо?
– Она молодая и крепкая, – нехотя ответил Хаста. Его трясло от несвойственной ему злости. – Она долго продержалась.
– Да, она из лучших, – вскинув голову, произнесла сестра Ширама. – Моя ученица. Я горжусь ею так, будто она моя дочь! Видел, как она в конце свалила того парня?
– Я вижу, что сейчас она лежит и еле дышит. У вас никогда не убивают подростков на испытаниях?
– Бывает. Но таков обычай. Он предначертан Матерью Найей и Отцом-Змеем. Мы не вправе что-либо менять. Сделай все, чтобы она выжила.
– Можешь не сомневаться.
– Но в следующий раз, прежде чем кричать на воинов, лучше спроси меня.
– Угу. Непременно. – Хаста поднял глаза на собеседницу. – Скажи, зачем ты назвала меня своим нареченным?
– Я все обдумала и решила, что ты достоин быть моим мужем. Что тут непонятного?
«Значит, не показалось», – тоскливо подумал жрец.
* * *
Со двора крепости доносились поднадоевший уже звон читры и протяжное пение, которому могли позавидовать окрестные волки. Хаста зевнул – время шло к утру. Жрец глядел на лицо лежавшей на лавке Яндхи – распухшее, покрытое множеством царапин и порезов. От ее утонченной красоты и следа не осталось. Конечно, раны заживут, но шрамы останутся надолго, если не навсегда…
