Книга Следопыт, или На берегах Онтарио, страница 107. Автор книги Джеймс Фенимор Купер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Следопыт, или На берегах Онтарио»

Cтраница 107

– Благодарю вас за ваш бесценный совет, квартирмейстер, тем более что он ничего не стоит. Но не в моей натуре сдавать укрепление, пока там имеются в достатке и пища и вода.

– О, я никогда не стал бы отговаривать вас от столь мужественного решения если б видел малейшую возможность его выполнить. Но ведь вы знаете, что мастер Кэп пал!…

– Ничего подобного! – гаркнул тот, о ком шла речь, из другой бойницы – Не только не пал, но, как видите, поднялся на это вот укрепление и отнюдь, пока это от меня зависит, не расположен опять доверить свои кудри таким цирюльникам Я считаю блокгауз весьма добротным обстоятельством и намерен им воспользоваться.

– Если это не голос выходца с того света, – ответил Мюр, – я очень рад его слышать, потому что все мы считав, что достойный моряк погиб в последней перепалке. Но, мастер Следопыт, хотя вы и наслаждаетесь обществом вашего друга Кэпа, а это действительно великое удовольствие, судя по тем двум дням и ночи, что я провел с ним в пещере, мы потеряли сержанта Дунхема – его убили вместе со всеми храбрецами, участниками вылазки. Лунди настоял на том, чтобы он командовав, хотя было бы разумнее и приличнее послать офицера, а не рядового. Тем не менее Дунхем был храбрым солдатом, и его памяти отдадут должное. Словом, все мы не щадили себя, а большего не скажешь даже о принце Евгении, герцоге Мальборо или о самом великом графе Стэре.

– Ошибаетесь, квартирмейстер, опять-таки ошибаетесь. – ответил Следопыт, прибегая к хитрости, чтобы приумножить силы гарнизона. – Сержант в блокгаузе, где, можно сказать, теперь в сборе вся семья.

– Что ж, рад это слышать, потому что мы считали сержанта погибшим Но, если очаровательная Мэйбл все еще в блокгаузе, пусть, ради всего святого, уходит оттуда, и как можно скорее потому что враг намерен поджечь здание. Вы ведь знаете силу этой грозной стихии и, сдав укрепление, которое немыслимо защитить, скорее оправдаете свою славу чем если обречете себя и своих товарищей на бессмысленную гибель.

– Мне знакома сила этой грозной стихии, как вы выражаетесь, квартирмейстер, и мне незачем в этот поздний час объяснять, что огонь можно использовать не только на едоку похлебки. Но я не сомневаюсь в том что и вы слышали о грозной силе "оленебоя", и всякий, кто попытается подвалить кучу хвороста к этим стенам, отведает его свинца. А что касается стрел, то ими здание не зажжешь, кровля блокгауза крыта не дранкой, а толстыми сырыми бревнами, и воды у нас вдоволь. К тому же как вы знаете крыша плоская, гак что по ней можно ходите, и, пока есть вода нам нечего бояться квартирмейстер Я человек смирный, когда меня не трогают, но того, кто попытается поджечь над моей головой крышу, я заставлю погасить огонь его же кровью.

– Это все романтическая болтовня, Следопыт, как вы сами, признаете если трезво оценить обстановку. Я надеюсь вы не станете отрицать преданность и отвагу Пятьдесят пятого пока, так вот, я совершенно убежден, что военный совет в данных условиях вынес бы решение о немедленной капитуляции. Нет, нет. Следопыт, никому не нужное молодечество столь же мало походит на храбрость Уоллеса или Брюса как Олбани на Гудзоне на город Эдинбург.

– Поскольку мы оба очевидно, остаемся при своем мнении, квартирмейстер разговаривать нам дальше бесполезно Если притаившиеся позади вас гады хотят приступить к выполнению своею дьявольского замысла, незачем откладывать. Пусть себе жгут дерево, а я буду жечь порох. Будь я индейцем, я бы, вероятно не хуже их бахвалился на костре, но так как я и от природы и по складу характера белый, то более склонен действовать, чем болтать. А вы, как офицер его величества, наговорили достаточно, и, если всех нас сожгут, никто не будет на вас в претензии.

– И вы, Следопыт, решитесь подвергнуть Мэйбл, прелестную Мэйбл, такой опасности!

– Мэйбл Дунхем ухаживает за раненым отцом, и господь бог защитит набожную девушку. Ни один волос не упадет с ее головы, пока рука моя тверда и глаз верен; и, хотя вы, как видно, доверяете мингам, мистер Мюр, я им ни нисколечко не верю. Вы связались с отъявленным мошенником, тускаророй, у которого хитрости и злобы хватит на то, чтобы совратить целое племя, хотя боюсь, что минги и до того, как с ним спутались, были испорчены до мозга костей. Но довольно. Пусть каждый действует по своему разумению и способностям.

Во время этого разговора Следопыт, остерегаясь предательской пули, держался подальше от амбразуры и теперь предложил Кэпу подняться на крышу, чтобы подготовиться к первому натиску противника. Хотя моряк взобрался туда достаточно быстро, он обнаружил по меньшей мере с десяток торчащих в бревнах зажженных стрел. Поляна вокруг блокгауза огласилась криками и воем неприятеля. Сразу затем последовал ружейный залп, и пули защелкали о бревна, свидетельствуя, что сражение началось не на шутку.

Но эти звуки не устрашили ни Следопыта, ни Кэпа, а Мэйбл была настолько поглощена своим горем, что ей было не до страха. К тому же она обладала достаточным здравым смыслом, чтобы понимать значение укреплений и оценивать их по достоинству.

Что касается сержанта, то знакомые звуки пробудили его к жизни, и Мэйбл больно было видеть, как у отца, прислушивающегося к шуму боя, загораются остекленевшие глаза и кровь приливает к бледным щекам. Тут только Мэйбл поняла, что он бредит.

– Пехота, вперед! – бормотал он. – Гренадеры, готовьсь! Как они посмели напасть на форт! Почему молчит артиллерия?

В это мгновение в тишине ночи прогрохотал пушечный выстрел. В верхнем помещении, куда угодил снаряд, послышался треск рушащихся балок, и весь блокгауз сотрясся до основания. Бомба едва не задела Следопыта, и, когда она взорвалась, Мэйбл закричала; она решила, что снесло весь верх и дядя со Следопытом погибли. К довершению ее ужаса, сержант завопил:

– Огонь!..

– Мэйбл! – закричал Следопыт, просунув голову в люк. – Сразу видать работу мингов: много шуму, мало толку. Бродяги захватили гаубицу, которую мы отняли у французов, и выстрелили в блокгауз: на наше счастье, они извели единственный снаряд, так что теперь им пушка бесполезна. Бомба только разбросала запасы на чердаке, но никого не поранила. Ваш дядюшка все еще на крыше, а я так часто бывал под обстрелом, что меня никакой гаубицей не запугаешь, да еще если она в руках индейцев.

Мэйбл пролепетала слова благодарности и снова сосредоточила свое внимание на отце, отчаянным усилиям которого подняться препятствовала лишь крайняя слабость. В последовавшие затем минуты она настолько была поглощена заботами о раненом, что едва ли даже слышала поднявшийся вдруг гвалт. А вокруг стоял такой шум и гам, что, не будь мысли девушки заняты другим, они скорее оглушили бы ее, чем встревожили.

Кэп сохранял поразительное хладнокровие. Правда, теперь он проникся глубоким и всевозрастающим почтением к способностям дикарей и даже готов был признать могущество Пресной Воды, но ужас его перед индейцами больше проистекал от мысли, что с него сдерут скальп и начнут мучить, чем от малодушного страха смерти. Кроме того, он находился если не на борту корабля, то на палубе дома и, понимая, что опасность быть взятым на абордаж вряд ли ему угрожает, носился по крыше, нимало не думая о себе, с легкомысленным бесстрашием, которое Следопыт, знай он о его безрассудстве, первый бы осудил. Вместо того чтобы искать укрытия, как это принято в боях с индейцами, Кэп появлялся то на одном, то на другом конце крыши, окатывая ее водой с деловитой невозмутимостью матроса, убирающего паруса в морском бою. Именно его поведение и вызвало такой шум среди осаждающих: не привыкшие к тому, чтобы враг столь явно пренебрегал опасностью, индейцы, приметив Кэпа, голосили, как свора гончих, завидевших лису. Он был словно заколдован от пуль, они так и свистели вокруг него и даже в нескольких местах опалили одежду, но ни одна его даже не задела. Когда бомба угодила в чердачную балку, старый моряк, отбросив ведро, троекратно прокричал "ура" и стал крутить над головой своей треуголкой. За этим-то героическим деянием и застиг его взрыв. Сей своеобразный подвиг, вероятно, и спас ему жизнь, потому что с этой минуты индейцы, единодушно решив, что "Соленая Вода спятил", перестали в него стрелять и даже пускать зажженные стрелы: по непонятному великодушию дикари никогда не поднимают руку на безумных.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация