– Не знаю! Летит рядом!
Федор приник к стеклу иллюминатора, но ничего не увидел.
«Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас», – продолжал молиться отец Александр.
Федор понял, что тоже надо молиться. Он припоминал молитву святому блаженному Иоанну, чудотворцу, к которому они и стремились. Но то ли от волнения, то ли по какой иной причине в голове образовалась странная пустота и все слова молитвы напрочь забылись.
Тогда он стал молиться своими словами:
«Святой Иоанне, архиепископ Мирликийский… ой, прости, это по привычке., архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский… Ты чудотворче, ты стольких людей спас!
Это наш смертный час? Неужто мы не доберемся к тебе, владыка? Ведь так хотелось помолиться у святых твоих мощей, сил набраться для дел праведных! Значит, не дано нам…. По грехам нашим! Так? Что теперь делать? Читать молитву на исход души.»
И вслух сказал:
– Отец Александр, похоже, надо читать отходную.
– Да, но у меня с собой нет епитрахили! Она в чемодане. Придется так… Господи, помилуй! Молимтися.
И только он начал читать молитву на исход души, как Иван опять радостно засмеялся, что-то увидев за окном.
Самолет задрожал, готовый развалиться на кусочки. Резко пошел вниз. Казалось, что теперь он неминуемо упадет в океан.
Но внезапно, добравшись до безопасного воздушного коридора, самолет стал выпрямлять полет.
И вышел на чистое небо.
Глава седьмая
Причастие
Терминал аэропорта Нью-Йорка, куда привезли пассажиров «Боинга» из Москвы, оказался более просторным и многолюдным, чем парижский. Но в общих чертах все было стандартным – что в Штатах, что во Франции, что в современной России. Разве что попадающиеся на глаза полицейские в черной форменной одежде, с пистолетами в кобурах на широких ремнях, говорили, что это – Соединенные Штаты Америки.
Те из пассажиров, кто летел в Нью-Йорк, ушли за своим багажом, а тем, кто летел дальше, в Сан-Франциско, предстояло ждать.
Обычная предполетная суета аэровокзала невольно настраивала на привычное безразличие к тому, что только что произошло с людьми, летевшими другими самолетами – парижскими, или московскими, или индийскими, неважно какими. Главное, что это не они чуть не упали в океан. Не им, спешащим к своим воздушным извозчикам, отправляющимся в Бостон, или в Техас, или на другой конец света – в Гонконг, например, – грозила гибель. Да о ней никто и не говорил. Разве что у членов экипажа «Боинга 747–400» и у пассажиров, которых они везли, оставалось в душе некое чувство то ли облегчения, что катастрофа миновала, то ли недоумения, почему вдруг лайнер вышел из смертельной ситуации невредимым.
– Слава Богу, мы уже в Америке, – сказал отец Александр. – Господу, значит, угодно, чтобы мы долетели до Сан-Франциско и помолились в храме владыки Иоанна. Как вы, Людмила Михайловна?
– Я бы выпила воды.
– Вон бар, пойдемте туда, – предложил Федор.
Сели за столик, Федор подошел к стойке и попросил у бармена минеральной для дамы. По-английски Федор говорил хорошо, но все же бармен определил, что это не американец. А когда увидел солидную фигуру отца Александра, задумался, что это за люди. То ли греки, то ли болгары, то ли еще кто-то, – редко ему приходилось ему видеть таких иностранцев. Но он и глазом не моргнул, когда услышал русскую речь, – батюшка обратился к Федору, сказав, что после перенесенного стресса неплохо было бы разрядиться водочкой.
Еремин согласился.
– А Алексей Иванович-то наш, а? – иронично сказал отец Александр. – Ему брать ничего не будем.
– Да… Но что видел Ваня? Как думаете?
– А сейчас у него и спросим.
Взяли водки, кока-колы, вернулись к столику.
Алексей Иванович сидел выпрямившись – лицо холодное, отчужденное. Видимо, еще переваривал, что случилось в самолете. Отправился к стойке и остался там, заказав себе виски.
Людмила Михайловна постепенно пришла в себя, хотя на лице все еще отражались следы пережитого – седая прядь волос с бледностью щек, сухостью губ теперь подчеркивали ее возраст. Но вида элегантной богатой дамы она не утратила.
– Я тоже выпить хочу. За нашу удачу, – сказал Иван.
– Это водка, Ваня.
– Я немного. А здорово мы летели, – он смотрел на Людмилу Михайловну, все время стараясь уловить, что ей нужно. Она улыбнулась.
– Мой рыцарь.
И Ваня улыбнулся.
– Не, не я. Он.
– Алексей Иванович? – отец Александр поднял рюмку.
– Не, он ругался.
– А кто?
Ваня пожал плечами:
– Может, показалось.
– А может, и нет, – Людмила Михайловна выпила воды. – Я столько знаю про «владыку чудес», что не удивилась бы нисколько, если ты, Ваня, в небе владыку видел.
Иван радостно улыбнулся.
– Выпьем по крайней мере за то, что мы живы, – сказал Еремин.
– Господи, благослови, – отец Александр перекрестил рюмку и выпил.
– А ничего, – сказал он после короткой паузы. – Похоже, наши поставки. А?
– Водки плохой не бывает, – подтвердил Федор. – Бывает хорошая или очень хорошая.
– И это правильно, – согласился отец Александр. – А?
– Я пошел, – ответил на его вопрошающий взгляд Федор.
– Возьмите и мне, – сказала Людмила Михайловна. – Вы так славно выпили.
– И Алексея Ивановича зовите, – сказал отец Александр. – Что это он один пьет? Это не по-нашему, не по-русски.
Федор выполнил распоряжение батюшки.
У Алексея Ивановича достало такта принести извинения.
Выпили, оживились, на щеках Людмилы Михайловны появился легкий румянец.
– Знаете, когда вы заговорили о том, что митрополит Антоний направил владыку в Шанхай, я вспомнила, как мы жили в Китае и какая тогда была обстановка. Это ведь мои детские годы, первые впечатления. Вот я могу не вспомнить, что было год назад, или два, или третьего дня, а то, что было в детстве, помнится отчетливо. Мама тогда ходила ухаживать за больными в госпиталь для бедных и в дом для умалишенных. И меня иногда водила туда помогать ей. Владыка приходил к больным по первой же просьбе и никогда не отказывал… Чаще приходил поздно вечером, а иногда и ночью. Я хочу рассказать случай, который произошел не при мне, а при маме. Она рассказала, и я хорошо запомнила ее рассказ.
* * *
Дождь зарядил еще в понедельник, а сегодня уже наступила среда. Казалось, что этому мутному потоку, который то усиливался, то несколько ослабевал, чтобы пойти с новой силой, не будет конца.
Владыка Иоанн шел по той части Шанхая, где теснились торговые лавки, ресторанчики, заведения сомнительного назначения. Подобрав подолы одежды, по узкой улице спешили люди, перепрыгивая через лужи. Все торопились укрыться от дождя, но, минуя владыку, обязательно косились на него. Он приходил сюда не в первый раз, и видели его тоже не впервые.
