Парни подошли ближе. – Говорить сможете? – спросил он. На него глянула зверем грязная женщина и зло ощерилась ртом с выбитыми зубами. Кровавые подтеки размазались по всему некрасивому лицу.
– Настоящая красавица, – усмехнулся второй. – Так говорит будем? – Тетка зло сплюнула ему под ноги.
– Понятно, – проронил парень и достал пятисотенную купюру. – А так? – держа ее в двух руках, спросил он, присев напротив избитых бомжей.
– Что Вы хотите? – спросил мужчина у которого еще были целые зубы.
– Этого мужчину вы видели? – Второй показал фотографию, подсветив ее фонарем. Увидев фото все четверо громко, со страхом вскрикнули.
– Видишь братишка, – усмехнулся тот что держал фото, – чоповец прав, к ним наш объект прибился. И не только прибился, но и почти прибил. За что он вас так?
– За грехи и богохульство, – ответил все тот же мужчина. Он был целее остальных.
– Вы его жаберете? – это уже спросила женщина. – Он шумшеший. Ей было трудно говорить. – Он шкоро придет.
– Да! Спасите на от него, – взволновано и горячо стал просить мужчина. Еще двое мужчин лежали вповалку и молчали. Но их хриплому дыханию видно было, что живы. – Он нас заставляет собирать для него деньги и говорит мы теперь его рабы.
– От дает Маугли! – Восхитился тот что с кривым носом. – Уже рабов себе нашел. Быстро он. – И посмотрев с усмешкой на бомжей, успокоил. – Не бойтесь заберем. – Он встал.
– А деньги? – воскликнул бомж.
Парни рассмеялись. – С вас достаточно того, что мы заберем с собой вашего рабовладельца.
Качек со сломанным носом достал телефон. – Мы нашли норку объекта. Но нам нужно подкрепление. Парень дерзкий и жестокий, будет отчаянно сопротивляться, можем принять жестко, но ему не поздоровится. Говорю адрес. Старая котельная у бывшего запустелого ДК. Да ждем. – Он убрал телефон и посмотрел на бомжей. – Вы сидите тихо. Сказал он – пусть рабовладелец заходит. Дальше наше дело, если все сладится пятисотка ваша. Поняли. Увидев согласные кивки, отошли к двери.
Сунг был в своей стихии. Как обращаться с рабами он хорошо знал. Поэтому жестоко проучив своих новых знакомых, он по праву сильного взял грешников в рабство. Он уже сидя с ними с самого начала, продумывал как ему здесь выжить, пока не выберется отсюда. Ему нужна была еда, питье и подходящий кров. Он вышел из сарая и пригрозил испуганным и избитым до полусмерти рабам, что если они уйдут, он их найдет и сожжет на костре. Сунг был убедителен. Он не слышал как ему в спину прогундосил Славик. – Мне теперь понятно почему его зовут Гнус.
Сунгу нужно было жилье. Не эта вонючая дыра куда его привели рабы, а настоящее жилье, достойное его. Он вышел и стал присматриваться. Вокруг были большие и высокие саркофаги пленных душ грешников. Он походил по улице и увидел старушку медленно идущую рядом с ним и несущую большую сумку.
– Милок? – обратилась она к нему, – не подсобишь бабушке? А я тебе рюмочку налью. Тут идти недалеко, вон мой дом. Она показала палкой, на которую опиралась, в сторону большого дома.
Сунг смекнул сразу, что из этого предложения может что-то выгореть. Он взял ее сумку и провел старушку в ее квартиру. Пока она ходила на кухню, он огляделся и решил, что этот саркофаг ему пойдет. Решительно прошел следом и ухватил старушку за шею. Та охнула и повисла на его руках. Убивать он ее не собирался, ему нужна была рабыня, которая будет готовить и ухаживать за ним. Он связал ее фартуком, который висел на стене и довольный не закрывая двери, пошел обратно в котельную. Он должен был привести рабов сюда, чтобы они не сбежали. Потом он на лбы наложит клеймо и все будут знать что это его рабы.
Он спокойно прошел в вонючий сарай и в этот момент его сбили с ног. Затем короткий разряд молнии его обездвижел. Над ним наклонился человек и чем то уколол в руку. Сознание Сунга расплылось и он потерял себя.
– Вот Палыч. Тот самый парень с фотографии, – улыбаясь и подсвечивая лицо спящего, – сказал тот у которого был сломан нос. Павел Николаевич посмотрел на лицо парня, на фото и согласно кивнул. – Заворачивайте его и везите на объект. – приказал он.
Сунг пришел в себя. Медленно открыл глаза и тупо уставился в темноту. Сознание отказывалось работать и анализировать. Сколько он пробыл без памяти, он не знал, но пробуждение было мало приятным. Его тошнило и болела голова. Вокруг разливалась серая темень и сначала он подумал, что снова оказался в том грязном сарае, но приглядевшись, понял что это подземелье. Он снова в своем мире и на сердце у него стало радостно. Он вернулся! Он смог вырваться из этого ада.
– Да что такое? – Услышал он рядом чей-то голос.
– Верка! – кричал кто-то рядом, грубо и требовательно. – Дрянь такая! Неси опохмелиться, а то после больнички ничего не вижу. Видимо сват денатурат, сволочь принес. Ослеп я. Ничего не вижу.
Сунга неожиданно схватили за локоть. – Поднимайся Верка и неси опохмелиться, – его грубо толкнули.
– Еще один раб, – подумал Сунг и вырвал локоть. – Я тебе сейчас покажу как хватать меня. Он поднялся и увидел за своей спиной лежащего на полу высокого худого человека в обносках раба.
– Ну точно раб, – с удовлетворением подумал Сунг. И презрительно приказал, – Вставай раб и становись на колени пред своим господином.
Раб замолчал. Потом пробормотал. – Глюки опять что ли? Голос рядом и не Веркин. Ох-хо! То легавые видятся, то господа. – Верка, курва, ты слышишь меня? – Раб заорал во все горло и тут же получил от неизвестно кого ногой по лицу. Он взревел как раненный медведь вскочил и с грабастал Сунга. Тот не ожидавший такой силы от раба, ойкнул от боли. Руки прошлись по его телу и отпустили. – Что за ерунда? – Произнес сильно удивленный мужик. – Не Верка это. Мужик какой-то. Эй, мужик, ты кто?
– Я твой господин, несчастный раб, моли о пощаде!
– Не, ну точно крыша поехала, – пробормотал мужик. – Надо прекращать пить эту дрянь, что сват приносит. То белый потолок, то тьма как в заднице у негра. Эй? – осторожно произнес он. Ты живой? Настоящий?
– Я живой и настоящий, – важно ответил Сунг. – Становись на колени раб трепещи.
– Да пошел ты! Становись… трепещи… я тебе по трепещу. Натяну глаз на жопу, тогда сам затрепещешь. Ты кто? Еще один легавый? Не вижу ни черта. Ан нет пригляделся. Вижу. Вот кто здесь чудачит, сопляк. Издеваться решил, да? У тебя опохмелиться, сопляк, есть?
Сунг переполненный возмущением подобрал кость и ударил ею по лицу раба. Только потом он понял что погорячился. Сильные руки скрутили его, повалили на пол и раб стал избивать Сунга ногами, приговаривая при этом. – Ну, сопля я тебе устрою жизнь. И господином забудешь как быть и юшкой умоешься. – Он избивал Сунга не менее десяти минут, сильно жестоко и не сожалея о содеянном. Непрерывно приговаривая. – Это тебе за ВДВ, это тебе за Горгаз и Кавказ. Это тебе за Верку. Наконец устав, он отошел, прислонился спиной к стене и присел, – Эх закурить бы? – со вздохом сожаления произнес он.
