– Говоришь из секции безопасности проекта? – переспросил голос.
– Да, Александр Владимирович.
– Ну хорошо, я позвоню им, а то у меня понимаешь, закралось подозрение, что я на груди пригрел пи… голубых… воинов. Я рад что это не так. Но все равно дам команду проверить, откуда пришло такое замысловатое предложение. Всего доброго.
В трубке раздались гудки.
Как только Антон положил трубку, Игорь молча уставился на него и приподнял левую бровь. Его нос с хрящевой горбинкой хищнически нацелился на программиста. Игорь ждал ответа, – что хотел шеф?
– Представляешь, – Антон только сейчас достал платок и вытер пот со лба.
Из нашей лаборатории в совет по идеологии ушло предложение в вести новые классы Голубой воин и Розовая воительница.
– От нас?
– Ага, от нас.
– И это не твоих рук дело, – скривившись не то спросил, не то констатировал Игорь такими интонациями, что сразу не разберешь.
– Как ты мог такое подумать? – возмутился Антон. Я кто по твоему это самый…
– Если не ты, то кто тогда и зачем?
– Скорее всего закладка конкурентов.
– Может быть, может быть – ответил Игорь и отвернулся, посмотрев окно.
В окно светило солнце. Его свет расчерченный темными полосами полуприкрытых жалюзи разделил паркетный пол. – Как решетка в камере, – глянув на пол, подумал он. Еще посидел, обдумывая слова шефа, а затем принялся за работу.
Глава 10
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать.
Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
(В.С. Черномырдин.)
Великую силу имеют привычки. Они управляют человеком, словно приказчики. Им повинуются не задумываясь, просто потому что так привыкли. Кто-то привык грызть ногти, кто-то курить или напиваться до чертиков. Кто-то привык жить в деревне, а кто-то не мыслит себя без города. А отвечает за все это привычка. И не понимает человек, что он становиться несвободным, он стал рабом своих привычек.
Матвей сам того не замечая втянулся в жизнь подвального отшельника. Он не скучал, а все время находил для себя занятия. То зуб обточит, то камни начинает таскать и строить стену у выхода. Ел ядовитые грибы, но уже более осторожно. Пососет сок, а мякоть выплюнет. Он уже почувствовал разницу болевых ощущений. Минус двадцать пят процентов боли и глотание сока, помогали переносить боль. Да и сама она была не такой резкой как после поедания мякоти.
После того как на него высыпался благодатный дождь в виде улучшения навыков, Матвей сел, скрестил по турецки ноги и задумался. Казалось бы что тут думать – иди убей паука и двигайся дальше или обустройся здесь вначале подземелья и постарайся не сойти с ума за пол года. Но Матвей был натурой деятельной, по крестьянски основательный (это в отца) и просто прозябать не любил.
– Занятие можно найти всегда сынок, – говорил ему отец, было бы желание с пользой провести время. Если ты будешь сидеть сложа руки, дремать или откладывать начало дел на завтра, желая понежиться в кровати, ты всегда будешь нуждаться, а нужда она сынок одна не приходит. С ней и зависть к тем кто успешнее следом идет и ненависть, и осуждение. Все это в конечном счете сжирает человека. Сгорает он как спичка. Нет радости у такого человека в жизни. Не ленись, трудись и голодать не будешь. – Только сейчас Матвей понял как был прав отец. Большого достатка они в семье не имели, но и не голодали. Могли позволить себе на море съездить раз в год и машину имели – жигуленок.
– Лучше плохо ездить, чем ходить пешком, – говорила иногда мать, когда они с отцом встречали Матвея на вокзале в городе. А он морщился от тряски по грунтовке и предлагал добавить денег на покупку импортной машины – Мы многого не имеем, зато живем спокойно. – Была она женщиной набожной, в храм ходила, молилась там. Домой приходила умиротворенной и перекрестившись, принималась за домашние дела.
Все это Матвей вспоминал, как-то неожиданно, рывками, словно оно вываливалось по кускам из его сознания, вываливалось и прикипало к мозгам, давая пищу для размышления.
Матвей планировал свои шаги. Он понимал, что просто с наскока паука не одолеть и подобраться к нему трудно, эта тварь расставила липкие сети. Того и гляди попадешь в них. По этому поразмыслив, он решил строить напротив паука стену из камней. Так сделал Цезарь, окружив галлов стеной в их городе. Работа нелегкая, нудная и долгая, но и другого пути выбраться из западни подземелья он не видел. Он будет за стеной прятаться и выманивать паука закидывая того камнями. Главное чтобы паук не смог до него сразу добраться. В перерывах он будет делать амулеты на ловкость и качать ту же самую так необходимую ему ловкость.
Матвей определил свои первые шаги и поднялся. Ноги занемели от неудобной позы и он пару раз присел, разгоняя кровь в жилах.
– Надо же кровь! – усмехнулся Матвей. – Какая кровь может быть у цифрового человека? Из единиц и нулей? – Но ощущения были точно такие когда конечности затекают от долгого сидения.
Разогнав кровь, он приступил к строительству «великой подземной стены» Как окрестил он начало своего творения.
Сначала он натаскал камни выдернутые из кладки. Первый слой камней скрепленный плохим рассыпающимся песком в руках раствором вынимался легко. Матвей пел песни поднимая свою выносливость, а когда уставал шел и жевал грибы. Потом преодолевая тошноту и резь в животе садился у жертвенника за создание костяных поделок.
Сначала он заточил зуб и прикрепил к рубахе, рассудив что сей предмет можно улучшить и назвал его Драная рубаха умника. Она дала прибавку к интеллекту +1. Тепло +10 и защиту +10. От холода он больше не дрожал.
Улучшив рубаху Матвей один из клыков крысы обточил и преодолевая робость, а затем и боль, вставил во второе ухо.
Ваше тело наполнилось магической энергией – манна +10 ед.
– Сила заклинаний два.
– Вы создали сет из двух предметов дополнительный бонус – Сила заклинаний три. – Интеллект +2, воля +1.
– Словно папуас, – ощупывая мочки ушей, подумал Матвей. – Не хватало еще костяных ожерелий на шею и серьга в носу. – Он улыбнулся пришедшей на ум мысли. – А ведь это идея. Нитки у него есть, а из костей и зубов можно сделать убойный артефакт. Он оглядел серую мглу подземелья, все было как будто залито паром или дымком от костра. Видимость была, но неясная, размывчатая, навевающая фантастические картины прячущихся в глубине седого сумрака чудовищ. Но в чудовищ Матвей уже не верил. Единственное живое существо кроме него здесь был паук и он это хорошо знал.
Прошел день и его сморило. Засыпая Матвей видел сдобные ватрушки, что пекла его мать к его приезду и рот Матвея наполнился слюной. Он пытался рукой достать до вожделенной тарелки, но мать ловко била его по рукам и строго говорила: – не трожь! Вот когда сядем чаевничать, тогда и будем есть. Но слюней было столько, что они не умещались во рту и текли по губам. Не дождавшись вкусных румяных ватрушек Матвей уснул.
