– Палыч! Ты в своем уме? – Амбросинов поставил бутылку на стол. Нахмурил брови. – Ты понимаешь что она начнет трепать мою фамилию. Мол знала такого. Обещал помочь. Сообщите ему. И найдутся доброжелатели скинут информацию репортерам. Свяжут меня, Георгия и эту девочку. И выйдет прелестная картина – Амбросновы, наркотики и фальшивые деньги. Что будет с моей репутацией? Что скажут иностранные инвесторы? Ты меру то знай. Немедленно вытаскивай эту потаскуху из следственного, делай что хочешь, но дело нужно закрыть срочно. И заплатишь из своих, дубина.
Побледневший Павел Николаевич утвердительно кивнул и опрометью, неся свое дородное тело, бросился на выход.
– Как же я так оплошал? – который раз спрашивал он себя. Перестарался угодить хозяину, ох перестарался. Уже из машины он позвонил.
– Миша. Привет. Разговор есть. Срочный. О чем? Не по телефону. Кратко? О той девочке из Латвии. Да я знаю что сидит, – раздраженно проговорил он.
– Паша, ты понимаешь чего хочешь? Дело набрало обороты, подключены с твоей подачи и отдел по борьбе с экономическими преступлениями, и нарко-контроль. Дело сто процентное и ты у ребят хочешь забрать такой куш? Да они зубами вцепились в в это дело не оторвать. Там погоны светят. Они проведут ее по цепочке и выявят сеть фальшивомонетчиков и наркоманов.
– Чего их выявлять? – невесело усмехнулся Павел Николаевич. Он сидел в кафе за столиком рядом с давним товарищем из прокуратуры. – Их и так все знают.
– Знать то знают, но с них кормятся десятки людей. Параллельную сеть конкурентов из ближнего зарубежья раскроют с ее помощью.
– Да я все понимаю, Степан. Только девочку надо вытаскивать. Она с сыном моего хозяина спит. Не надо чтобы это просочилось в прессу. А оно обязательно случиться.
Собеседник задумался. – То посади то отпусти. – проворчал он. – А если самоубийство? Скажем девочка повесилась?
– Не пойдет, она должна выйти, а дальше уже мои проблемы. Я тут набросал одну схемку, думаю ребят это устроит. Он положил лист на стол. Визави потянул его на себя. Несколько минут изучал.
– Ну это может выгореть. Думаю ребята согласятся. А не жалко?
– А что делать, Степа, лес рубят щепки летят.
Синтию прописывать не стали, сразу видно девочка припевочка. Несмышленая, заграничная, короче полная «лохушка», как констатировала Верка. Такую даже жалко прессовать. Она сама себя съедает. Долго ты не проживешь голуба, – поучала ее Верка, став ее наставницей. Будь скрытнее, проще. Хватит брезгливо морщится, чем скорее ты обживешься тем лучше тебе будет. Там на зоне чей-то женой станешь или убьют.
– А меня что посадят? – изумилась и впервые задала вопрос Синтия. И камера взорвалась громким смехом.
– Так ты уже сидишь, – делано изумилась Верка.
– Ты ее, Верка, не пугай. Не советские времена сейчас, – улыбнулась Настя, старшая по камере. Та самая дородная женщина с короткой стрижкой, что осадила Верку в первый раз, когда Синтия появилась в камере.
– Но и ты деваха бросай свои барские замашки. От них у тебя будут одни неприятности. Веди себя правильно, выбери сторону, кем будешь и держись ее. Тут мам и пап что будут вытирать за тобой сопли нет.
Их разговор прервал металлический стук ключами по двери. Камеру открыли и раздался окрик, – Петерсоне на вход.
– Ну вот, – почти заплакала Верка. – Уже на расстрел повели.
– Как на расстрел? – Синтия побледнела и готова была упасть в обморок.
В камере снова раздался смех.
– Да шутит она, – успокоила Синтию Настя.
Синтия вышла и оглянулась назад, как бы прощаясь с другими женщинами, в глазах ее стояли слезы. От этого вызова она не ждала ничего хорошего. – Прощайте девочки, – тихо произнесла она.
– И ты прощай, – скорчила лицо в плаксивую гримасу Верка. – Передавай апостолу Петру от нас привет. Замолви за нас словечко…
Слова конвоиров, – лицом к стене, – потонули в громком хохоте.
Ее вновь вели по коридорам, перед дверями заставляли смотреть в стену. В помещении куда ее привели сидел тот самый мужчина, что дал ей фальшивые доллары. То же добродушное выражение лица и спокойный уверенный взгляд. Синтия словно напоролась на стену. Она остановилась, впадая в беспросветную панику. Но сильный тычок в спину заставал сделать два быстрых шага. Дверь закрылась. Мужчина улыбнулся. Добрый вечер Синтия, присаживайтесь, я Ваш адвокат. – От этих слов ноги девушки подкосились и она упала без чувств.
– Ну что ты с ней будешь делать? – вздохнул мужчина, – а говорили что она девка крепкая, авантюристка. Способная к оперативной работе.
Он поднял девушку и взмахом руки выпроводил заглянувшую сотрудницу СИЗО.
Синтия пришла в себя. – Вы? – только и смогла она спросить.
– Я, – улыбаясь ответил Павел Николаевич. Я ваш адвокат. Прошу любить и жаловать.
– Вы…Вы мерзавец! Как вы могли? Я не виновата…
– Не виноватых людей вообще в природе нет, – ответил Павел Николаевич. – Все в чем то виноваты. Вот Вы например писали ложное заявление, что молодой парень Матвей Вас изнасиловал, даже в фотосесии участвовали. А он в чем виноват? В том что заступился за Вас?
– Меня заставили…
– Угрожали?
– Нет, но… Вы сами знаете что там такие люди… должны знать.
– Знаю, – спокойно ответил Павел Николаевич, поэтому и Вы должны меня понять. Вы повели себя неразумно. Если вы знали с кем связываетесь, зачем нужно было поднимать шум?
– Я не поднимала…
– Понимаю. Вы не поднимали шума, вы просто позвонили и намекнули, что можете доставить неприятности. Но не ожидали, что они коснуться и вас в первую очередь? Так?
Синтия пробуравила его глазами, но промолчала.
– Хорошо что мы понимаем друг друга. Я здесь чтобы Вам помочь. Вы хотите выйти из тюрьмы?
– Хочу.
– Тогда вам нужно подписать несколько документов. Вот ознакомьтесь. – Он положил перед девушкой пачку листов. Синтия бросила быстрый взгляд не собеседника и цепко вцепилась в бумаги. Она читала их около часа. Морщила лоб несколько раз посмотрела на собеседника, тот просто курил сигареты не торопя ее.
Когда она все прочитала, то спросила. – И что мне это даст?
– Вы Синтия перейдете из разряда обвиняемой в разряд свидетелей. Вас выпустят и вы сразу уедете к себе в Латвию и будете там тихо жить, не вспоминая, что знали кого-то в Москве. На суд и к следователям Вы не пойдете. В деле останутся ваши пояснения. Этого достаточно. Девушка не колебалась, она подписала бумаги. – Что дальше? – она посмотрела в глаза Павла Николаевича, взгляд был прямой и в нем читалось ожидание чуда.
– Будет тебе чудо, – мысленно усмехнулся тот.
– Посидите здесь, я схожу за постановлением о вашем освобождении под залог. Большую сумму буду платить, намекнул он ей. Она все правильно поняла. – И этот козел ее хочет. Да плевать! Лишь бы выйти отсюда. С Грегом у нее все закончилось, дома ее ждет работа официанткой. – Я отблагодарю, глядя прямо ему в глаза, – ответила девушка.
