Потому, когда Макс, подойдя к ней по качающейся палубе, предложил ей руку и спросил: «Пообедаем, моя дорогая?», Лизетт хватило здравого смысла, чтобы ответить: «Да, благодарю».
Однако девушка все равно чувствовала себя неловко и не была уверена, как вести себя, пока они шли к буфету. Когда она ссорилась со своими братьями, обычно это заканчивалось шуткой с чьей-нибудь стороны. К сожалению, рядом с Максом Лизетт не чувствовала себя в достаточной мере комфортно для того, чтобы поступить подобным образом.
Наконец Макс заговорил:
– Вы были правы насчет чая. Каким бы гадким он ни был, после третьей чашки мне стало заметно лучше. Клянусь, что съел бы сейчас целого быка.
Лизетт умела видеть, когда ей протягивают оливковую ветвь.
– Что ж, так далеко я бы заходить не стала. Ваш желудок от такого бы взбунтовался. Но немного говядины с картошкой вам бы, вероятно, не помешали.
Герцог весело на нее взглянул.
– Вы говорите как самая настоящая жена.
– Просто пытаюсь играть свою роль убедительно.
– Мне приходят на ум несколько более приятных способов, которые позволили бы вам выглядеть убедительно. – Увидев, как Лизетт на него покосилась, он рассмеялся. – Простите, но я все никак не могу выбросить из головы картину того, как вы стояли передо мной на коленях в ночной рубашке.
Лизетт охватило озорство.
– А что насчет картины того, как я сижу у вас на коленях?
Веселость герцога как ветром сдуло.
– Вы сидели у меня на коленях?
– О, вы даже представить себе не можете, что мы делали прошлой ночью, – ответила девушка беззаботно. – Не говорите, что вы этого не помните.
– Не помню, черт возьми! – Он с сомнением на нее взглянул. – Погодите-ка минуту – вы это прямо сейчас выдумали?
– Ни в коей мере. – Наклонившись к нему, она прошептала: – Как думаете, кто вам развязал шейный платок и расстегнул жилет?
Герцог сверкнул на нее глазами:
– Вы очень порочная женщина, мисс Бонно.
– Ай-яй-яй, вы забываете о своей роли, – поддразнила его она. – Так нельзя.
– Порочная и невыносимая, – сказал он раздраженно.
– А еще – голодная, – сказала Лизетт, выпуская его руку и подходя к прилавку буфета.
Макс шел прямо за ней.
– Как и я. Однако из-за вас мой голод распространяется отнюдь не на еду.
Несмотря на решимость Лизетт не допустить, чтобы у нее возникли чувства к нему, по спине девушки пробежала сладострастная дрожь.
– Не забывайте, что у нас есть уговор, – напомнила она.
– Да, и я начинаю сожалеть, что заключил столь глупую сделку.
Лизетт рассмеялась. Ей было приятно, что ей наконец удалось уесть его в ответ на его самоуверенные речи насчет ее характера.
Однако, пока они шли через буфет с тарелками и кружками эля, Лизетт поймала себя на том, что размышляет о его характере. Кем являлся этот герцог, способный быть безупречным джентльменом в один момент и соблазнительным плутом – в другой? Действительно ли его детской мечтой было стать гардемарином? На него это было не похоже.
Лизетт спросила его об этом в ту же минуту, когда они сели за стол.
– На самом деле, – ответил герцог, с аппетитом принимаясь за обед, – со стороны моего отца младшие сыновья в моей семье служат на флоте уже не первое поколение. Два дяди, кузен, двоюродный дед. – Он замолчал так, словно его что-то встревожило, после чего продолжил с вымученной улыбкой. – Некоторые из них присылали мне сувениры, оставшиеся с тех времен, когда они геройствовали под командованием адмирала Нельсона. Так что, как вы можете себе представить, в семилетнем возрасте я преклонялся перед Нельсоном и надеялся, что когда-нибудь сам буду плавать с ним под одним парусом.
– Правда? – спросила Лизетт, пытаясь себе это представить.
– Это было сразу после Трафальгарской битвы, и газеты пестрели историями о героизме Нельсона и его славной гибели. Я мечтал о том, что буду сражаться с Бонни
17, начну получать повышение за повышением, как мой герой, и стану величайшим капитаном, когда-либо бороздившим моря. – На губах герцога появилась печальная улыбка. – Разумеется, я по-мальчишески верил в то, что война будет длиться вечно.
– Ну, она длилась довольно долго. Вы огорчились, когда она закончилась?
Лицо герцога помрачнело.
– Нет, потому что к тому моменту шансов на то, что я исполню свою мечту, уже в любом случае не оставалось.
Он вновь стал угрюмым. Глядя на то, как Макс придерживает свою тарелку, так и норовившую соскользнуть со стола из-за качки, Лизетт почувствовала, что ее сердце сжалось.
Желая его развеселить, она произнесла беззаботно:
– Простите, но мне сложно представить вас маленьким мальчиком, мечтающим о морских приключениях. Вы просто выглядите так… по-герцогски. Словно появились из утробы герцогини уже таким, какой вы сейчас.
– По-герцогски? – выгнул он бровь. – Разве есть такое слово?
– Если нет, то его следовало бы придумать. – Лизетт шаловливо улыбнулась. – Оно означает «властно».
К ее огромному удовольствию, это наконец заставило его улыбнуться. Однако он тут же взял себя в руки.
– Вы ведь понимаете, что я на самом деле могу не быть герцогом. Если Питер жив…
– Вы сказали, что это невозможно.
– Невозможно. – Он отпил немного эля. – Ну, во всяком случае, маловероятно.
Лизетт не смогла совладать со своим любопытством.
– Его тело ведь нашли, правда?
Макс вздохнул.
– Нашли тело мальчика, которому было ровно столько лет, сколько должно было быть ему. Однако к тому времени, когда мы узнали об этом и отправились на континент, он был похоронен уже несколько месяцев.
– Тогда как стало ясно, что это был Питер?
Выражение лица герцога стало мрачным.
– Его нашли вместе с его похитителем, который тоже погиб при пожаре. И его похитителя определенно опознали по кольцу на пальце.
– Вы узнали, кто его похитил? Кто это был?
Вздрогнув, Макс отпил еще эля.
– Один мерзавец, вот и все, – прошептал он, выдавив из себя улыбку. – Значит, вы никогда мне не расскажете, что именно произошло, когда я был пьян прошлой ночью?
Резкая смена темы разговора заставила Лизетт вздохнуть. Значит, он не доверял ей даже настолько?
– Нет, – сказала она, стараясь, чтобы ее тон тоже звучал беззаботно. – У женщины должны быть кое-какие секреты.
