– Это правда. Бог тому свидетель, – произнес Максимилиан.
– И еще одно, – сказала Лизетт. – Меня все время тревожило то, что Тристан не попытался связаться со мной или Домом. Но он не смог бы это сделать, оказавшись в карантине, при таких-то сложностях.
– На самом деле, – ответил Максимилиан, – для него было бы разумнее связаться с вами двумя, чтобы вы привели меня к нему.
Видок покачал головой:
– Тристан никогда не стал бы рисковать, вовлекая в это дело Дома или Лизетт. Если бы об этом узнал Джордж, он мог бы обвинить Лизетт и, возможно, даже Дома в укрывательстве беглеца.
– К сожалению, это правда, – вздохнула Лизетт. – И Тристан однозначно не стал бы нас в это впутывать, если бы думал, что так будет безопаснее.
– Однако это все еще лишь предположения, – сказал Видок. – Мы даже не знаем наверняка, был ли Тристан в Остенде.
– А мы могли бы поговорить с фальшивомонетчиком? – спросил Максимилиан. – Возможно, Тристан сказал ему что-нибудь о своих планах.
– Если и сказал, то тот унес их с собой в могилу, – ответил сыщик. – Его казнили на прошлой неделе.
Максимилиан моргнул.
– Так быстро?
Видок пожал плечами:
– Этот тип был осужден и приговорен к гильотине еще до своего побега. Потому, когда офицеры привезли его обратно, оставалось лишь исполнить приговор.
– И, полагаю, они с Бонно не говорили.
Видок покачал головой:
– Он уже уехал к тому моменту, когда они туда добрались. Вы могли бы поговорить с тюремщиком. Возможно, он расскажет вам больше.
– Мы не можем поехать в Бельгию, Макс, – произнесла Лизетт с выражением тревоги на лице. – Дом скоро вернется в Лондон, и, если к тому моменту я не вернусь, он возжелает твоей крови. Я не могу быть уверена, что Скримшоу не скажет, с кем я уехала.
– Я могу справиться с Мэнтоном, – заверил ее Максимилиан. Он просто скажет ему, что собирается на ней жениться, после чего вопрос будет решен. – Но я согласен – поездка в Бельгию в попытке напасть на след Бонно даже не обсуждается. Она займет слишком много времени, а если он и правда в Лондоне на карантине, который может закончиться в любой момент, то дорога каждая минута.
Кроме того, чем дольше он беседовал с Лизетт, тем больше рисковал нанести непоправимый вред ее репутации. И хотя это могло помочь Максимилиану вынудить ее выйти за себя, он не хотел поступать с девушкой подобным образом.
– Потому я думаю, – продолжил герцог, – что лучше всего будет вернуться в Лондон и выяснить, какие корабли стоят на карантине. Узнать, есть ли на одном из них Бонно, будет довольно просто. Все, что нам понадобится, – это попросить показать нам судовые манифесты.
– Тристан не станет использовать свое настоящее имя, – заметила Лизетт.
– Возможно. Но мой брат станет. – Максимилиан вздохнул. – Если Бонно действительно нашел Питера.
– Все указывает на то, что он, по крайней мере, считает, что нашел его. – Видок встал из-за стола. – Я могу дать вам список псевдонимов, которыми Тристан пользуется чаще всего. Уверен, что он путешествовал бы под одним из них. И, по правде говоря, у него есть официальные документы лишь на два из них.
– Его псевдонимы нам очень пригодятся, благодарю. – Максимилиан взглянул на Лизетт. – Ты достаточно отдохнула? Как думаешь, мы сможем отправиться в путь прямо сейчас?
Девушка кивнула.
– Дилижанс отправляется в Кале от Messageries Royales de la rue Notre-Dame-des-Victoires
22.
– Почему Кале? – спросил Максимилиан. – Я думал, что до Дьепа ближе.
– Мы не можем вернуться через Дьеп. Вдруг Хакер все еще там?
– А. Разумно.
– Вы не поедете дилижансом, – вмешался Видок. – Это слишком неудобно. Вы возьмете мою карету для путешествий. Мой кучер довезет вас до Кале, а затем оттуда вернется. Если вы отправитесь сейчас и будете ехать ночью, то окажетесь там уже завтра вечером, а утром сядете на паровой паром до Лондона.
– В эти дни есть паром, который идет прямо в Лондон? – спросил Максимилиан.
– Да, – ответил Видок. – Он плывет примерно двадцать часов. Вы сойдете на берег у Тауэра. Но море там менее спокойное, потому большинство людей предпочитает плавать через Дувр и Дьеп. Вы страдаете от морской болезни, ваша милость?
– Только если не выпьет как следует, – сказала Лизетт игриво.
Максимилиан проигнорировал ее.
– Не страдаю.
– Но правда, Видок, у нас нет причин брать твою карету, – добавила девушка. – Это сэкономит нам не так много времени, а мы ничего не имеем против езды в дилижансе. Правда, Макс?
Герцог уже собирался было с ней согласиться, однако затем до него дошло, почему она хочет ехать в неповоротливой повозке с еще десятью людьми. Лизетт не хотела оставаться с ним наедине. А это означало, что она, вероятно, была уязвима к его чарам больше, чем согласилась бы признать.
И Максимилиан воспользуется этим преимуществом в полной мере.
– Наоборот, на счету каждый час, – сказал он, а затем выложил свой главный козырь: – Чем дольше твой брат остается на борту корабля, тем выше шансы на то, что его найдут и арестуют. Мы не можем так рисковать.
Побледнев, девушка обернулась к Видоку:
– Тогда мы возьмем твою карету, спасибо.
Видок с подозрением взглянул на Максимилиана, однако тому было все равно. Чтоб заставить Лизетт выйти за себя, ему нужно было провести как можно больше времени наедине с ней, чтобы потратить его на ухаживания.
И он только что получил это время.
17
Ночная часть поездки прошла лучше, чем Лизетт ожидала, – в основном потому, что, слишком устав от всех их путешествий, девушка просто спала. Как только они выехали из Парижа, Макс тоже задремал и, к счастью, провел всю ночь на своей половине кареты.
Однако, когда взошло солнце, все изменилось. Во-первых, проснувшись, Лизетт обнаружила, что карета остановилась и Макса в ней не было. В панике девушка выскочила наружу и увидела, что они с кучером как раз закатили рукава, готовясь толкать экипаж верх по крутому склону, который лошади не могли преодолеть. Лизетт могла лишь, открыв рот, глядеть мужчинам в спины.
Еще неделю назад она и представить себе не могла, что Герцог Горделивый смог бы – или стал бы – толкать карету на холм. Но Макс справился с этим столь превосходно, что еще долго после того, как карета оказалась на вершине и они продолжили свое путешествие, перед мысленным взором девушки стояла картина вздутых мышц на его предплечьях и его волос, которые, сияя золотом в лучах утреннего солнца, развевались на ветру.
