Максимилиан был словно в тумане. Питер, наследник герцога, был вынужден работать подмастерьем у плотника? Господи боже, о чем дед Найджел только думал, забирая его из семьи ради такого?
– В тот день, когда Питер отправился в Гел, – продолжил Виктор, – он прочел нечто, что взбесило его. Он сказал, что добьется от отца правды насчет того, кем была его мать. – Виктор со свистом втянул воздух, и выражение его глаз стало печальным. – Он так никогда и не вернулся. Позже один из жителей Гела рассказал мне, что они с отцом повздорили. Люди считали, что один из них случайно сбил свечу, из-за чего в доме начался пожар.
Пока Виктор об этом рассказывал, Лизетт взяла Максимилиана за руку, и теперь он понял, что сжал ее руку так сильно, что его ногти впились в ее ладонь.
Но она этого, похоже, не заметила. В глазах у нее стояли слезы. Слезы жалости к нему. Она плакала из-за него и его потери.
– Мне так жаль, Макс, – сказала она. – Мне так жаль.
Виктор начал задыхаться, и доктор Уорт взглянул на Максимилиана:
– Мы могли бы продолжить позже?
– Нет, – произнес Виктор сдавленно. – Мне просто нужно… одно мгновение. Я проделал весь этот путь… чтобы найти свою семью. И теперь хочу узнать правду.
Взволнованный доктор Уорт дал ему бокал вина. Виктор отпил немного, и его дыхание успокоилось. Он посмотрел на Максимилиана.
– Значит, ты брат Питера. – Его голос стал пустым. – Не мой.
– Да, – сумел выдавить из себя Максимилиан.
Виктор выглядел явно разочарованным.
– Я думал, что, возможно, у отца есть… еще одна тайная семья в Англии. Что у меня даже может быть еще один сводный брат. – Судя по его выражению лица, он ощущал такую же пустоту, что и Максимилиан. – Но у меня нет никого.
– На самом деле, – сказал Максимилиан, сочувствуя его горю, – поскольку Найджел Кейл был мои двоюродным дедом, ты теперь являешься моим кузеном.
– Правда? – В голосе Виктора зазвучала надежда. Однако затем он нахмурился. – Но это вряд ли имеет значение, правда?
– Ты о чем?
– Это все было из-за Питера. Все разыскивали Питера. – Он вновь зашелся кашлем, и его приступ продолжался несколько минут. Затем Виктор заговорил тише: – Меня, черт возьми, никто даже не искал.
Максимилиан ощутил сильное раздражение.
– До этого момента я даже не знал о твоем существовании. Никто не знал.
Виктор покачал головой:
– Сыщик должен был отправить отчет твоему отцу. Который он проигнорировал. И ты проигнорировал.
– Какой сыщик? – спросил Максимилиан резко.
На лице Виктора вспыхнуло подозрение.
– Не притворяйся, что ты о нем не знаешь. Он объявился в нашей деревне примерно через месяц после пожара. – Сделав несколько тяжелых вдохов, он продолжил: – Он пришел к матери, чтобы расспросить ее обо мне и отце. Когда мать спросила… были ли у него родственники, тот сказал, что вряд ли, но если он найдет их, то даст нам знать.
Тон Виктора стал более жестким:
– Прошло около полугода, и он приехал опять. Я в тот момент как раз был на работе, так что он разговаривал с матерью. Сказал, что ей причитаются кое-какие деньги… наследство отца. – Некоторое время он со свистом втягивал воздух. – Что она получит их все, если подпишет какую-то бумагу. Она не умела читать по-английски и не знала, о чем говорится в бумаге, но она ее подписала. Что угодно, чтобы получить для нас деньги.
Челюсть Виктора дернулась.
– В тот день мы видели этого типа в последний раз. И я так никогда и не узнал, о чем шла речь в проклятой бумаге.
Какое-то мгновение Максимилиан пытался осмыслить сказанное. Когда он наконец все осознал, его охватил дикий гнев:
– Будь он проклят! Гореть ему в аду!
В голосе Максимилиана звучала такая злоба, что Лизетт с братом переглянулись. Однако Виктор лишь сузил глаза:
– Кому?
– Моему треклятому отцу. Он знал. Должен был знать. Этот сыщик – отец заплатил ему за то, чтобы тот выяснил, что случилось с Питером. Если этот сыщик говорил с твоей матерью, то он знал, что у деда есть семья. И он должен был сказать об этом отцу. Отец просто не хотел, чтобы я об этом знал.
– А почему нет, черт возьми? – спросил Бонно.
Максимилиан встретился взглядом с Лизетт.
– Потому что Виктор был бы следующим в очереди на наследование герцогского титула.
У Виктора отвисла челюсть.
– Подожди минуту. Мой отец был родственником герцога?
– Твой отец был младшим сыном шестого герцога Лайонса, – произнес Максимилиан монотонно. – А значит – братом седьмого герцога и дядей восьмого. – Сделав паузу, он посмотрел на Виктора. – А еще – двоюродным дедом девятого герцога. Моим двоюродным дедом.
– Дьявол, – пробормотал Виктор. – Я – твой наследник?
– Не напрямую. Все работает не так. Но ты и я на данный момент – единственные потомки моего – нашего – прадеда, шестого герцога Лайонса, по мужской линии. Если я умру, не произведя на свет сына, ты унаследуешь герцогский титул. – Руки Максимилиана сжались в кулаки. – И отцу явно была ненавистна мысль о том, что потомок деда может получить шанс стать герцогом. Не после того, что сделал дед Найджел.
– Вот почему твой отец сжег записи, – сказала Лизетт тихо.
По спине Максимилиана пробежал холодок.
– Он сделал это осознанно, потому что не хотел, чтобы кто-либо знал о существовании Виктора. Я думал, что он совершил это в припадке безумия, однако теперь я в этом не уверен.
– Безумия? – переспросил Виктор. – Твой отец тоже был безумен?
С трудом сглотнув, Максимилиан ответил:
– Боюсь, что да. Это семейное проклятие.
Лицо Виктора помрачнело.
– Ты случайно не знаешь, был ли у твоего отца когда-нибудь сифилис?
Максимилиан замер.
– По правде говоря, был. При чем тут это?
– У моего отца он тоже был. Один из врачей в Геле полагал, что с возрастом сифилис может вызывать безумие, даже если болезнь удалось изгнать на ранних стадиях.
– Я это тоже заметил, – вставил доктор Уорт. – В моей практике было несколько сумасшедших, которые в тот или иной период своей жизни заражались сифилисом.
– Значит, безумие может быть результатом болезни? – спросила Лизетт, не в силах скрыть свою радость. – А не чего бы то ни было еще?
Максимилиан затаил дыхание. В его мрачном будущем внезапно забрезжила надежда.
– Возможно, – ответил доктор Уорт. – Взгляните, каким «безумным» пневмония делала Виктора. Я твердо убежден в том, что болезнь влияет не только на тело, но и на разум. А сифилис – это смертельно опасная болезнь.
