Чувствуя, как бурно заиграла кровь в его венах, Максимилиан схватил Лизетт за руку. Явно поняв направление его мыслей, девушка лучезарно ему улыбнулась.
Если причиной безумия был сифилис… Господи боже, у него действительно могла быть надежда на нормальную жизнь!
Бонно нахмурился.
– Довольно странное совпадение, что и у отца, и у двоюродного деда герцога был сифилис, вам не кажется?
– Не обязательно, – сказал Максимилиан. – Они часто пьянствовали вместе.
– Пьянствовать и ходить к шлюхам – это совсем не одно и то же, – ответил Бонно. – Я думал, что герцоги в таких вопросах ведут себя осторожнее.
Максимилиан кивнул:
– Знаю. Мне всегда самому казалось странным, что у отца могла быть связь со шлюхой. Он никогда не казался таким.
– Возможно, он подхватил сифилис не от шлюхи, – произнес Виктор холодно.
– Любовницы у него тоже не было, – отозвался Максимилиан, не понимая, почему было так важно, как именно его отец заразился сифилисом. – Он любил мать до умопомрачения. Разумеется, все произошло до того, как он на ней женился.
– Ты в этом уверен? – Откашлявшись, Виктор продолжил настаивать на своем. – Уверен, что он заболел до встречи с твоей матерью?
Тон Виктора начал раздражать Максимилиана.
– Нет, врач сказал мне об этом уже после того, как он сошел с ума. Но я уверен…
– Дело в том, что была и другая возможность. – Взгляд Виктора стал пристальным. – Возможно, мой отец подхватил сифилис и передал его женщине, с которой и он, и твой отец оба были близки.
– Но кто бы это мог…
Максимилиан напрягся. Ему вспомнились последние слова отца. Значит, у меня всего один сын?
Господи боже. Дьявол, о дьявол. Вот на что намекал Виктор?
– Нет. Сама мысль об этом омерзительна, – произнес Максимилиан резко. – Это невозможно.
Виктор нахмурился.
– Мой отец всегда утверждал, что Питер его сын, даже в бреду, даже утратив разум. Питер был его сыном. Он никогда не говорил ничего другого, никогда не упоминал о похищении, никогда не упоминал внучатого племянника.
– Мне плевать, о чем он говорил! – вскричал Максимилиан. – Он лгал, проклятый ублюдок! Он похитил моего брата!
– Зачем бы он стал это делать? – спросил Виктор. – Что могло вообще быть причиной этого, если бы Питер не был его сыном?
Этот вопрос преследовал Максимилиана и его родителей годами. Но это… Это не было ответом.
– Он был безумен, – проскрипел Максимилиан зубами. – Ты сам это сказал.
– Не пойми меня неправильно – отец был настоящим ослиной, но когда он сошел с ума, мне было уже почти четырнадцать. Он привез Питера задолго до этого. – Виктор с трудом вдохнул. – К тому моменту как он утратил разум, он уже много лет прослужил в армии… сражаясь за свою страну и путешествуя по континенту. Его ум был достаточно здравым, чтобы он мог оставаться солдатом… До того дня, когда он… попытался задушить мать. Именно тогда мы отвезли его в Гел.
Виктор отвел взгляд, и его лицо потемнело. Максимилиан ощутил укол сочувствия к человеку, который жил в том же аду, что и он. Однако это сочувствие улетучилось, когда он вспомнил инсинуации Виктора в отношении его матери.
– Ты не прав, – прошипел он. – Говорю тебе, моя мать была святой. Она никогда бы не вступила в связь с дядей собственного мужа. Даже мысль об этом ужасает!
Лизетт положила руку ему на предплечье.
– Ты сказал, что ее терзало чувство вины. Возможно ли, что ты неверно понял причину этого чувства? Если она знала, что передала твоему отцу сифилис после того, как была с его дядей…
– Нет! – Он вырвал свою руку. – Нет! Это невозможно! И в ином тебе меня не убедить! – Максимилиан глядел на нее, не в силах поверить в ее предательство. – Как ты вообще могла поверить в то, что говорит мой кузен? Кузен, которого я вообще не встречал до сегодняшнего дня! Я рассказал тебе, как страдала моя мать, через что она прошла. Как ты смеешь становиться на его сторону?
– Я не становлюсь ни на чью сторону, Макс, – сказала она мягко. – Я лишь говорю, что это единственное разумное объяснение.
– Вот, значит, что вы думаете? – Он оглядел их всех, видя выражение жалости на их лицах, ощущая отвращение каждым дюймом своего тела. – Одно лишь то, что ваши матери были шлюхами, не означает, что моя тоже была такой же, черт возьми!
В каюте повисла зловещая тишина.
Лицо Лизетт побледнело, и Максимилиану захотелось вырвать собственный язык. Он потянулся к ней, но она отдернула руку.
– Прости меня, Лизетт. Я не хотел…
– Нет, хотел. – Она встала рядом со своим братом, и на ее лице было выражение такой боли, что его сердце чуть не разорвалось. – Мы всегда были ниже тебя, не правда ли?
Бонно обнял сестру так, словно хотел ее защитить, и смерил Максимилиана стальным взглядом.
– Я говорил тебе, сердце мое. Он герцог. Он не такой, как мы.
То, что проклятый брат Лизетт явно намекал на то, что ей не следует иметь с ним дело, взбесило Максимилиана еще сильнее.
– Вы правы, Бонно. – Он посмотрел ему прямо в глаза. – Я действительно не такой, как вы. Я не говорю гадостей за спиной у человека, пытаясь в то же время добиться его благосклонности. – Он перевел взгляд на Виктора. – И не бросаюсь гнусными обвинениями в адрес людей, которых не знаю. Я не…
Он оборвал сам себя, понимая, что утратил контроль над собой. Совершенно утратил. Развернувшись на каблуках, он произнес отрывисто:
– К черту. Мне нужно увидеться с карантинными офицерами. Они будут на борту в любую минуту.
Не желая окончательно выйти из себя, Максимилиан зашагал к двери.
Однако, не успев до нее дойти, он услышал тихий голос:
– А что насчет меня, ваша милость? Какую жестокость я совершила в твоем отношении?
В голосе Лизетт звучала такая боль, что его сердце сжалось.
Ты заставила меня полюбить себя.
С усилием он проглотил эти слова. Он не был до такой степени дураком. Он уже многим ради нее пожертвовал. Отступился от своих планов, предложил ей брак… И ради чего? Чтобы она смотрела на него, как на какого-то… жалкого, обманутого дурака, неспособного видеть, что его семья была гнездом порока?
– Никакой, Лизетт, – сумел произнести он. – Ты всегда вела себя безупречно. Теперь мне пора идти.
С этими словами он покинул лазарет.
21
Как только Максимилиан вышел, Лизетт, вырвавшись из рук Тристана, направилась к двери.
– Надеюсь, ты не пойдешь за этим ослом, – сказал Тристан, хватая ее за руку.
