Страстно ее поцеловав, он отклонился назад и пристально посмотрел ей в глаза.
– Никогда больше себя так не называй. Я тебя такой не считаю. И никогда не считал. – Он посмотрел на их сплетенные руки. – Я понимаю, что этим утром я… заставил тебя подумать подобным образом, и мне нет оправдания. Я могу лишь пообещать, что этого никогда больше не произойдет, и молю, чтобы ты простила меня за то, что я был самодовольным ослом…
В этот раз она страстно его поцеловала.
– Никогда больше себя так не называй, – передразнила она его с улыбкой. – Так называть тебя позволено только мне. Кроме того, иногда мне нравится, что ты – самодовольный осел. Особенно когда ты нагоняешь страху на моего ужасного сводного брата, который…
В этот раз поцелуй был обоюдным. Они слились в единое целое, наполняясь жаром, желанием и страстью, а когда наконец выпустили друг друга из объятий, Лизетт увидела, что грозный герцог Лайонс исчез и ей в глаза вновь смотрел ее дорогой Макс.
– Это означает, что ты выйдешь за меня, дорогая? Потому что я не уверен, смогу ли жить дальше, если ты этого не сделаешь. Я люблю тебя, и мысль о том, чтобы провести жизнь без тебя, хуже, чем страх перед безумием.
– Ты любишь меня? – спросила она, не в силах поверить, что он и правда произнес эти слова.
– Конечно же, я люблю тебя. Я не безумец, знаешь ли. – Он улыбнулся своей шутке, и от осознания того, что он может об этом шутить, у Лизетт стало тепло на сердце. – Как я могу не любить женщину, которая отказалась выйти за меня из-за того, что я не хотел позволить ей заботиться обо мне до самого конца? Женщину, которая ухаживала за моим кузеном, лицо которой сияет каждый раз, когда она отправляется в путешествие… и которая никогда мне не лжет.
Девушка разрыдалась.
Он прикоснулся к ее щеке.
– Конечно же, я люблю тебя. Думаешь, я угрожаю виконтам каждый день?
Моргнув, она покосилась на него.
– Ладно, возможно, я иногда бываю слишком властным. – Он заключил ее в объятия. – Но именно поэтому ты и должна выйти за меня. Кто еще, кроме тебя, сможет напоминать мне о том, что нужно быть скромнее?
Она лучезарно улыбнулась ему.
– Полагаю, ты прав. Тебе нужна жена, которая будет напоминать о том, что не всегда нужно вести себя настолько по-герцогски. – Протянув руку, она поправила его шейный платок так, чтобы он был слегка набекрень. – В свете этого я принимаю твое предложение, mon cœur.
– Слава богу, – произнес Макс, широко улыбнувшись.
Он слился с ней в таком чудесном поцелуе, что все тело девушки задрожало, напомнив ей о том, что он и так не всегда вел себя по-герцогски.
Когда они закончили целоваться, Макс предложил Лизетт руку.
– Теперь нам лучше выйти и объявить об этом всему остальному миру.
– Что ты скажешь им о Викторе?
– Что я нашел давно потерянного кузена, сына моего двоюродного деда. Никто никогда не знал, что похитителем был дед Найджел, потому ничего особо скандального в этом не будет.
– Нет. Не будет, – согласилась девушка. По пути к двери она добавила: – Полагаю, это означает, что моему будущему в качестве одного из «парней» Дома пришел конец. Герцогиня, занимающаяся подобной работой, вероятно, будет одним сплошным скандалом.
– Верно. Однако не считай это концом будущего, – сказал Макс жизнерадостно. – Считай это сменой нанимателя. Ты удивишься тому, сколь важное место организация расследований занимает в управлении герцогством. И мне твоя помощь в таких вопросах очень пригодится. Так что я буду очень рад, если ты будешь одним из моих «парней». – Он покосился на нее. – За пределами спальни, разумеется.
Лизетт расхохоталась, и они вместе шагнули за порог, навстречу своему будущему.
Эпилог
Через четыре месяца после свадьбы Максимилиан сидел в своем уютном кабинете. Лизетт порхала вокруг, стараясь, по ее собственному выражению, быть полезной. В кабинет вошел Виктор. Он явно был одет для путешествия.
– В общем, я отправляюсь в Эдинбург, – объявил он.
– В Шотландию? Это еще зачем? – поинтересовался Максимилиан.
– А твоя жена тебе разве не сказала?
Виктор взглянул на Лизетт.
Девушка залилась краской.
– Я… эм… ждала подходящего момента. Думала, что ты до завтра не уедешь.
– Я тоже так думал, – сказал Виктор. – Однако Мэнтон получил письмо, из которого стало ясно, что дело более срочное, чем мы полагали, так что…
– А Мэнтон тут при чем? – спросил Максимилиан. Увидев, как его жена и кузен переглянулись, он ощутил внезапную пустоту в желудке. – Лучше бы кому-нибудь из вас немедленно сказать мне, в чем дело.
– Виктор решил присоединиться к «Людям герцога», – выпалила Лизетт.
Максимилиан посмотрел на Виктора, сузив глаза. После публикации в газетах истории об успешных поисках «давным-давно пропавшего кузена герцога» «Расследования Мэнтона» окрестили «Людьми герцога».
– Зачем? Я предоставляю тебе недостаточное содержание?
Виктор напрягся.
– Более чем достаточное. Дело не в деньгах. Не хочу показаться неблагодарным, кузен, но…
– Виктор привык к более активной жизни, – вмешалась Лизетт. – Он несколько лет прослужил в армии, а затем помогал разномастным официальным лицам в сложных ситуациях. Он не привык просто сидеть, ничего не делая.
– Тогда я подыщу, чем ему заняться. – Максимилиан глядел на кузена, которого только-только начал узнавать по-настоящему. – Уверен, для тебя здесь найдется какая-нибудь работа.
– У вас с Лизетт множество слуг, которые отлично справляются со своими обязанностями. – Виктор теребил свой шейный платок. – Кроме того, я не… слишком-то комфортно чувствую себя на балах и ужинах, притворяясь, что мне не все равно, кто появился в театре в жилете не того цвета. Я до сих пор едва могу поверить в то, что я – кузен герцога, не говоря уже о том, что кого-то может волновать, в каких я сапогах.
– Понимаю, тебе сейчас непросто. – Лизетт со значением посмотрела на Максимилиана. – А мы едва дали тебе шанс привыкнуть ко всему этому, введя тебя в английское высшее общество без подготовки.
Максимилиан едва сдержался, чтобы не указать на то, что у нее с этим проблем не было никаких. С чего они должны быть у него?
– Но Шотландия так далеко! – сказал он вслух.
– Мэнтону там предложили новое дело, которое обещает быть очень прибыльным, – ответил Виктор. – Однако, поскольку он сам уже расследует одно крупное дело, а Тристан занимается несколькими другими, он предположил, что за него мог бы взяться я. И у меня есть… мои собственные причины им заняться.
Виктор замкнулся.
