Фарр усмехнулся: «Сначала поговорим, а потом уже будем развлекаться».
Что-то причинило ему боль, что-то под затылком – там, где к нему прикоснулась девушка. Он моргнул, схватил ее за руку. Она вскочила и вырвалась, ее глаза злорадно блестели: «Ну, что теперь? Что ты можешь сделать?»
Фарр рванулся за ней; она отступила, пританцовывая, с насмешливо-дерзкой гримасой. У Фарра слезились глаза, руки и ноги не слушались. Пошатываясь, он приподнялся, опрокинув при этом стол. Бармен обернулся и тут же перескочил через стойку. Фарр сделал два неуверенных шага вслед за девушкой, сосредоточенно шагавшей к выходу.
Бармен преградил ей путь: «Минутку!»
В ушах у Фарра шумело, ревело. Он слышал, однако, как девушка чопорно ответила бармену: «Пусти меня. Он напился. Он меня оскорбил… наговорил кучу мерзостей».
Бармен нерешительно переминался с ноги на ногу: «Здесь что-то не так…»
«Что бы то ни было – я тут ни при чем».
У Фарра подкосились колени, в горле застрял комок, он не мог дышать, не мог говорить. Фарр опустился на пол. Он слышал, как вокруг двигались люди, чувствовал, как его схватили за плечи чьи-то жесткие руки, слышал громкий голос бармена: «Что случилось, браток? Ты можешь держаться на ногах?»
Но сознание Фарра было где-то в другом месте, оно словно пыталось куда-то лететь, но запуталось в стеклянных ветвях… Ему удалось хрипло выдавить: «Позвоните Пенче… позвоните Пенче!»
«К. Пенче? – тихо переспросил кто-то поблизости. – Он спятил».
«К. Пенче… – бормотал Фарр. – Он вам заплатит… Позвоните ему, скажите: я – Фарр…»
XI
Эйл Фарр умирал. Он тонул в красном и желтом хаосе форм, кружившихся, соударявшихся. Как только кружение остановится, как только формы застынут и отпрянут, как только алые и золотистые пятна потускнеют, потухнут, станут черными – Эйл Фарр должен был умереть.
Он ощущал приближение смерти: жизнь угасала, как сумеречный свет на закате… Успокоение смерти неожиданно нарушилось чем-то резким, неприятным. Среди красных, розовых и золотистых тонов появилось ярко-зеленое пятно.
Эйл Фарр ожил.
Врач выпрямился, отложил в сторону шприц. «Едва удалось его спасти», – сказал он патрульному полицейскому.
Судороги Фарра успокоились, он с облегчением потерял сознание.
«Кто он?» – поинтересовался полицейский.
Бармен скептически взглянул на Фарра, лежавшего на полу: «Просил позвонить Пенче».
«Пенче! К. Пенче?»
«Так он сказал».
«Что ж… Позвоните ему. Скорее всего, он выругается и выключит экран – ничего хуже он не может сделать».
Бармен подошел к стереофону. Полицейский смотрел вниз, на врача, все еще стоявшего на коленях возле Фарра: «Что с ним случилось?»
Врач пожал плечами: «Трудно сказать. Чем-то досадил женщине. В наши дни человеку можно подсунуть что угодно…»
«Этот шрам у него на голове…»
Врач осмотрел череп Фарра: «Нет, это зажившая рана. Она уколола его в шею. Осталась метка».
«Похоже на то, что она прижала к шее мешочек с ядом».
Бармен вернулся: «Пенче сказал, что сейчас приедет».
Присутствующие взглянули на Фарра с новым уважением.
Два фельдшера уложили шесты по бокам лежащего Фарра; под его телом продели металлические ленты, ленты пристегнули к шестам. Фарра подняли и понесли. Бармен семенил следом: «Куда вы его тащите, братцы? Мне же нужно что-то сказать этому Пенче!»
«В больницу Лонг-Бича, в отделение скорой помощи».
Пенче прибыл через три минуты после того, как улетела машина скорой помощи. Он размашисто вошел в бар, посмотрел по сторонам: «Где он?»
«Вы – господин Пенче?» – почтительно спросил бармен.
«Это Пенче, будь спокоен», – вполголоса подсказал патрульный полицейский.
«Что ж, вашего знакомого увезли в отделение скорой помощи больницы Лонг-Бича».
Пенче повернулся к одному из маршировавших за ним подручных. «Узнай, чтó тут произошло!» – сказал он и вышел из бара.
Тем временем фельдшеры положили Фарра на стол, разрéзали его обувь и сняли ее. Металлическая сетка, покрывавшая его правое плечо, привела их в замешательство.
«Что это такое?»
«Что бы это ни было, это нужно удалить».
Они размотали переплетенные металлические нити, обдули Фарра антисептическим газом, сделали несколько инъекций и переместили Фарра в одиночную палату.
Пенче явился в регистратуру больницы: «Когда можно будет увезти господина Фарра?»
«Одну минуту, господин Пенче!»
Пенче ждал. Регистратор навел справки: «Ему больше не угрожает опасность».
«Значит, его можно увезти?»
«Он все еще не пришел в сознание, но врач говорит, что он будет здоров».
«Пусть машина скорой помощи отвезет его ко мне».
«Хорошо, господин Пенче. Таким образом… вы берете на себя дальнейшую ответственность за пациента?»
«Да, – сказал Пенче. – Пришлите мне счет».
Жилище Пенче на Сигнальном холме – класса AA, типа 4, модели «люкс» – было эквивалентно среднему построенному по индивидуальному заказу земному дому стоимостью примерно 30 тысяч долларов. Пенче продавал жилища класса AA четырех моделей по 10 тысяч долларов каждое, а также жилища классов A, B и BB – столько, сколько мог получить с Исзма. Для себя исзики, конечно, выращивали гораздо более сложные жилища – роскошные древние деревья с несколькими уровнями соединенных специализированных стручков, с ярко флуоресцирующими стенами различных оттенков, с трубчатыми выростами, испускавшими нектары, масла и растворы солей, с атмосферой помещений, насыщенной кислородом и благотворными добавками, с фототропическими и светобоязливыми стручками, со стручками, содержавшими купальные бассейны, наполненные тщательно отфильтрованной циркулирующей водой, со стручками, в которых росли орехи, кристаллы сахара и питательные вафли. Такие жилища исзики не продавали на других планетах. Не экспортировали они и простейшие трех- и четырехстручковые жилища работников. Простейшие жилища требовали почти таких же затрат времени и занимали почти столько же пространства, что и более дорогостоящие жилища «средних классов», но приносили бы гораздо меньший доход.
Сотни миллионов землян все еще проживали в трущобах. В Северном Китае бедняки все еще вырубали пещеры в лессовом грунте, дравидийские племена все еще строили глинобитные мазанки, американцы и европейцы все еще прозябали в постепенно разрушающихся многоквартирных комплексах. Пенче считал такое положение вещей достойным сожаления; огромный спрос не находил предложения. Пенче хотел создать новый рынок сбыта.
Его намерениям препятствовало одно существенное обстоятельство. Бедняки не могли позволить себе тратить тысячи долларов на жилища классов AA, A, B и BB, даже если Пенче мог бы предложить в продажу требуемое число таких жилищ. Ему нужны были трех-, четырех- и пятистручковые жилища работников, а исзики отказывались их экспортировать.
