— Лукасу, Дейлу? Томасу? — перечислил отец, усиливая схватку.
— Ты делаешь мне больно! — произнесла я.
Он тут же опустил меня и отступил.
— Мари, это очень серьёзно. Ты кому-нибудь говорила о том, что тебя добивается Омару?
— Нет, — потирая предплечья, которые болезненно ныли. — Я никому не говорила. Не в моих правилах рассказывать такое. Ни Лукасу, ни Дейлу, ни этому Томасу. Меня никто и не спрашивал.
— Это хорошо, — забормотал отец, потирая затылок и рассеяно скользя взглядом по кабинету. — Это очень даже хорошо. Тогда у нас есть шанс. Маленький, но шанс.
— Какой шанс? — не поняла я, поднимая сумку с пола и отряхивая.
— Увести тебя отсюда.
— Я же только прибыла.
Честно говоря, я не особо горела желанием здесь оставаться, но это было странно. Меня с таким шумом привезли сюда, чтобы тут же, без объяснения причин увести обратно? Это более чем странно.
— Никому не говори про Омару, вообще никому ничего не говори. Это очень важно, Мари.
Это я уже поняла по его странной реакции. Отец словно боялся чего-то.
— Так, ближайшая машина выйдет через час. Она держит путь на запад. Я посажу тебя туда. Дам денег, новый паспорт и инструкции. Ты должна будешь четко им следовать.
— Пап, — осторожно произнесла я. — К чему всё это?
— Чтобы Омару не забрали тебя.
— Отсюда? От радикалов? Интересно, каким это образом?
Он запнулся.
— Это всё сложно, очень сложно, а времени объяснять нет. Мне еще столько надо подготовить. Пошли, — и попытался схватить меня за руку.
Но тут проснулся вредный характер.
— Я никуда не пойду!
— Мари!
— Ты опять всё от меня скрываешь! Я не буду действовать в слепую! Пока ты мне всё не объяснишь, я даже с места не двинусь, — решительно заявила ему и упрямо задрала подбородок.
— Я не могу сказать тебе всё. Да и времени нет. Пойми, пара часов и они будут здесь!
— Омару? — удивилась я. — Здесь? А зачем тогда похищение, меня еще сверху какой-то гадостью обрызгали.
— Для остальных, — пряча взгляд, ответил отец.
— Что значит, для остальных?
— Эту базу нам отдали модифицированные.
Нет, мне всё-таки надо сесть. А то тут такие подробности открываются неожиданные, так и упасть можно.
— Что?
— У нас с ними соглашение.
Нет, от такой информации голова просто кругом.
— С модифицированными? У вас, радикалов, известных своими покушениями, взрывами и стычками, соглашение с оборотнями?
— Нам пришлось пойти на это. Они позволяют нам существовать, а мы разрешаем им некоторые вещи.
— Какие вещи? Папа, ты хоть понимаешь, что говоришь? Все эти люди…
— Ничего не знают. Это информация для верхушки.
— И ты туда входишь?
— Недавно.
— Так, ладно, допустим это правда. Но им то это зачем.
— Они заявили, что недовольные всё равно будут, всегда. И лучше их контролировать и идти на небольшие уступки, чем ждать подвоха каждую секунду.
Я выдохнула, потом выдохнула и снова вдох-выдох, пока голова не закружилась от переизбытка кислорода.
— Что вы им разрешаете? — прошептала едва слышно, нутром чуя, что ответ мне не понравится.
— Мари…
— Я с места не двинусь, пока ты не скажешь! — пригрозила ему.
— Мари, это закрытая информация.
— Не переживай, никому не скажу.
— Я…
— Пап…
— Мы позволяем им забирать девушек.
— Каких девушек?
— Обрученных зверем, — ответил он, поднимая на меня потухший взгляд светло-серых глаз.
- 27-
Звучало красиво и страшно. У меня даже дыхание перехватило.
— Что значит, обручённые зверем? Каким зверем? — быстро забросала его вопросами и сверху добавила железобетонный довод: — Я ни с кем не обручалась.
Потому что этот момент я бы точно не пропустила. Модифицированные, кончено, ребята странные, мутные и непонятные, но обручиться и не знать — это слишком даже для такой растяпы, как я.
И готова была до самого конца отстаивать свои позиции, только это не понадобилось.
Отец вздохнул и устало ответил:
— Я знаю.
— Знаешь? Но тогда какие проблемы?
— Потому что обычного модифицированного это бы остановило, но не Омару. Они звери, чудовища, Мари, и договорённости их не остановят. Они найдут способ обойти их — подкупами, угрозой или шантажом. Сделают всё, что угодно, чтобы забрать тебя с собой. И верхушка радикалов не станет с ними ссориться. Что значит одна девушка, когда речь идёт о целом соглашении?
Я сглотнула и задала следующий вопрос:
— Тогда почему? Почему ты еще с ними? С радикалами? Если знаешь, что это лишь фикция, игра в спасителей? Что на самом деле всё иначе…
— Потому что есть шанс спасти хоть кого-то… Но девушек, которые готовы бороться и сопротивляться всё меньше.
Кивнула, вспомнив, какой была мама. Она ведь тоже не смогла и не хотела сопротивляться. Элис, подруга, которая смеялась над подстилками хищников, сама едва не попала в их число. Девчонки на работе, я помнила, как они переговаривались, как облизывались, рассматривая Стива у машины. Их не пугали разбитые сердца и сломанные жизни. Каждая верила, что она может стать единственной.
Таких строптивых дурочек, как я, почти не осталось.
— Ты хочешь скрыть меня и от хищников, и от радикалов? — поинтересовалась у него тихо.
— Хочу и сделаю. Поверь мне, есть те, кто ненавидит модифицированных столь же сильно и готов помочь.
— А ты не боишься, что они узнают? — Я выразительно оглядела кабинет, мысленно удивляясь своей силе воли. Другая бы на моём месте давно в истерике билась, а я ничего, сижу, разговариваю, вопросы задаю.
— Все жучки я давно снял и часто сканирую на предмет новых. И у меня не то положение, чтобы проверяли. Свою веру я доказал много лет назад.
— А это обручение. Что оно означает? Как вообще происходит?
Мне необходимо было знать, чтобы потом в случае чего отказаться или предотвратить. Хотелось верить, что этого не произойдет, но всё-таки. Предупреждён, значит вооружен.
— Мари, у нас мало времени.
— Тогда быстро и коротко. Я буду молчать, рта не раскрою, — взмолилась я, — мне действительно надо это знать. Пожалуйста, папа.
