Включить воду. Максимально горячую, но не кипяток.
Замерла у зеркала, вглядываясь в собственное отражение. Провела пальцами по шее, повернула голову чуть в сторону, изучая небольшой синяк.
Омару всегда был темпераментным и страстным. И, несмотря на показательную холодность, оборотень не всегда мог контролировать свои эмоции.
Я и не я.
Глаза какие-то больные, злые и лицо словно маска, сухие губы, скривившиеся в ядовитой усмешке.
Он яд. И его желания тоже яд, убивающие, сжигающие.
Я считала свое решение спасением. Наивная дурочка, зацикленная на себе и своём горе, не понимающая, что именно собираюсь сделать.
Взмах рукой, легкий звон и изображение пошло трещинами и царапинами, после того как я запустила в него флакон с духами. Еще раз — и осколки посыпались вниз, прямо на подставленное мною полотенце. Такие яркие, переливающиеся. И моё лицо, размноженное в десяток раз, как карикатура на прошлую я.
Осторожно взяла в руки один из них, вздрогнув, когда острый край рассёк кожу на пальцах и первые капли крови окрасили ванную.
Больно?
Возможно. Но это даже не сравнится с той болью, которая терзала моё сердце и душу.
В воду залезть тоже было нелегко.
Как же горячо. Задержала дыхание, глотая накатившие слёзы, и сильнее сжала осколок, который еще больше впился в кожу.
Подавшись вперёд, закрыла кран и замерла, собираясь с силами. За дверью продолжала греметь музыка, это хорошо. Значит, никто не хватился и не бросился на спасение.
Решилась и с трудом смогла проглотить рвущийся наружу стон, прикусывая губы. Резкая боль и кусок зеркала упал из ослабевших пальцев прямо в воду, которая уже окрасилась вокруг меня в розовый цвет. И с каждой секундой этот цвет становился все темнее и насыщеннее.
А я улыбалась сквозь слёзы, застилающие глаза. Мне удалось обхитрить модифицированного. Удалось вырваться из его лап.
И я улыбалась. Впервые за столько дней я улыбалась.
Потеряла сознание я довольно быстро. Раз и темнота. Чёрная, тягучая, страшная. И света в конце тоннеля мне пришлось ждать долго. А когда он наконец появился и начал приближаться на невероятной скорости, я неожиданно поняла, что это волк.
Огромная такая мохнатая зверюга, которая неслась ко мне на бешеной скорости.
— Уйди! Уйди! — взвизгнула я, путаясь в подоле неизвестно откуда взявшегося платья и пятясь назад. — Уйди от меня! Я больше не принадлежу тебе!
А он уже рядом.
В прыжке бросился мне на грудь, свалив на пол и придавливая сверху. Оскалившаяся морда застыла всего в нескольких сантиметров от меня, угрожающе рыкнув.
— Нет! Нет!!!
Волк призрачный, голубой, как свет луны. А вот глаза у него ярко-оранжевые, янтарные. И такие человеческие.
— Не хочу! — зарыдала я. — Пусти! Пусти меня!
— Моя! — пророкотало откуда-то и волк, подняв голову вверх, взвыл, оглушая.
Нет, это не может так закончиться. Не может. Омару не может достать меня здесь. Даже он не властен над смертью. А я мертва! Мертва!
Но у хищника на этот счет были свои планы.
Он вновь взглянул на меня и начал растворяться, пока не превратился в неясную дымку. Неужели вышло? Но стоило мне вздохнуть с облегчением, как она пришла в движение и рванула прямо мне в грудь, там, где было сердце.
Я вскрикнула, выгибаясь дугой, и задрожала от боли, внезапно осознав, что сбежать не получилось.
«Кейт… что же ты… Дура! Дурочка! Дыши, глупая! Всё равно не отпущу! Дыши!» — слышался голос на краешке сознания.
Совсем другой, непривычно глухой и взволнованный.
Очнулась на следующие сутки в больнице. И первое, что я увидела, открыв глаза — тяжелый взгляд модифицированного, стоящего надо мной.
И всё изменилось.
Вздрогнув, я проснулась и долгое время лежала, разглядывая потолок своей новой квартиры.
Снова волк. Снова!
Даже после смерти Рейф не оставляет меня.
Ошибка? Игры обезумевшего разума? Я не знала, но кое-что мне всё-таки было понятно. Мне обязательно надо было попасть в усыпальницу Омару! Жизненно необходимо!
— 18-
Спать было мягко, уютно и тепло. Словно на маленьком облачке… только рокочущем.
Тук-тук… тук-тук… тук-тук…
— М-м-м, — прошептала чуть слышно, теснее прижимаясь к источнику тепла и спокойствия.
И этот стук совсем не мешал и был похож на ритм сердца.
— Ой!
Я дёрнулась в сторону, едва не свалившись с сидения, но чужие руки заботливо поймали и усадили на место.
— Доброе утро, Мари, — улыбнулся Стив, на которого я так опрометчиво залезла во сне.
Мы всё ещё куда-то ехали в машине. Уже рассвело. За окном всё тот же зимний пейзаж — деревья, усыпанные пушистым снегом, и серая пелена сумрачного неба.
— Доброе, — промямлила в ответ, осторожно отодвигаясь в сторону. Никаких резких движений, медленно и плавно.
Эйо внутри зашевелилось, расправило крылышки или лапки, точно не знаю, какие конечности у него были, зевнуло и снова потянулось к хозяину. Пришлось сопротивляться.
— Ты знала, что сопишь во сне? — вдруг спросил Стив и уголки губ приподнялись в ленивой усмешке.
— Что? — осеклась я, оставляя попытку привести волосы в порядок.
— И разговариваешь.
— Я не разговариваю, — возмутилась в ответ. — И уж точно не соплю.
— Но я-то слышал. И это было довольно мило. Мне понравилось.
— Это неправда.
Стив улыбнулся еще ехиднее, чуть подаваясь ко мне, от чего сердце бешено забилось.
— Рассказать, о чём ты шептала во сне?
И почему мне во всём видится сексуальный подтекст? Даже сейчас. Особенно сейчас. И дело не только в вопросе, взгляде и тембре голоса, который опустился ниже, став чуть хриплым, обволакивающим. Дело в нас самих. В салоне внезапно стало так тесно и трудно дышать и даже про водителя забыли, словно его и не было, а просто мчались по заснеженной дороге наедине.
— Не думаю, что это хорошая идея, — ответила ему немного нервно и снова отползла, упираясь боком прямо в дверцу.
— А я настаиваю.
И снова движение в мою сторону, всего на пару сантиметров, а я уже задыхалась.
Рука, лежащая на спинке сидения, чуть сдвинулась, касаясь моих волос, пропустила прядь через пальцы и почти сразу отпустила.
— Ты мечтаешь о панкейках с апельсиновым соусом и кружке ароматного глясе.
