— Обойдёшься. А вам я чем-нибудь могу быть полезной? — она повернулась ко мне.
Доползти до дивана, согнать оттуда этого Птенчика и позволить лечь самой.
— Воды, если можно, — я осторожно приподнялась и подползла к ближайшему креслу.
Это, кончено, не диван, но тоже сойдёт. С наслаждением откинулась на спинку и вытянула ноги.
Принесённый стакан с водой я выпила, наверное, в один глоток, и мне тут же стало легче.
Таня села в другое кресло, как раз напротив моего.
— Так вот вы какая… — наконец, тихо произнесла она.
— Какая?
Вроде ничего обидного девушка не сказала, но я всё равно подобралась, готовая ответить на любой обидный комментарий.
— Другая… Я представляла вас этакой воительницей, что несёт свет и просвещение в массы, — виновато улыбнулась она. — А вы… сами, как ребёнок. На первый взгляд не дашь больше восемнадцати.
— Мне двадцать четыре.
— Всё равно вы слишком молодая для такой работы.
— Выбора особо не было. Да и с кандидатами проблема.
— Понимаю. Давайте хоть познакомимся. Татьяна Разина.
Что уж скрывать и прятаться:
— Анастасия Матвеева.
— Что?!! — вскрикнул Дима и так дёрнулся, что расплескал на себя половину стакана с водой и чуть не упал с дивана. — Как тебя зовут?
— А чего ты удивляешься? — я совершенно не поняла его удивления и смятения. — Ты же сам меня Настей называл.
Колдун принял вертикальное положение, офигевая от информации, и неверяще на меня поглядывая.
— Да, но я не знал… Я мысленно так тебя называл, русифицировал имя, так сказать. Мне Стейси — не понравилось, вот я и нарёк тебя иначе
— Поздравляю. Ты угадал.
Таня внимательно нас осмотрела и спросила:
— У вас Контракт?
— Нет! — хором ответили мы.
— Надо же какая бурная реакция на простой вопрос — хмыкнула Ведьма и продолжила допрос, сразу переходя к самому главному. — Кто такая Светлана? Если мы все находимся в опасности, то я хочу хотя бы знать её причину, а не действовать вслепую.
Я тут же отвела взгляд. Привычное чувство вины затопило со всех сторон, мешая сосредоточиться и успокоиться.
— Когда-то она была моей лучшей подругой.
— И вы до такой степени рассорились, что она стала кидать в тебя смертельными артефактами? — вмешался Дима.
— Поверьте, у неё есть на то веские причины, — рассказывать о произошедшем было невыносимо трудно, но и молчать больше не могла. Лучше сразу всё рассказать. Пусть они знают о том, какая я на самом деле никчемная ведьма, и что совершила. — Я… я полностью лишила её дочь магии.
— Подожди, подожди, — Колдун вскинул вверх руку и как-то криво, неуверенно улыбнулся. — Нельзя только лишь по щелчку пальцев лишить кого-то магии. Ты же не Страж, ты — Некромант. Я, конечно, понимаю, что у таких, как ты, есть способность видеть сущности и даже управлять ими, но вот лишать магии, извини, это прерогатива Стражей и самой Тьмы изначальной.
— Я тоже так думала до того случая, — теперь, когда правда была озвучена, и когда они узнали о моём поступке, я почувствовала себя намного легче. — Это было самое обычное Пробуждение сущности. По идее оно должно было быть самым лёгким, потому как мать девочки я очень хорошо знала… Света была моей подругой. Мы вместе учились в школе, да и после учёбы, мы много времени проводили вместе.
— Что-то в ритуале пошло не так? — тихо спросила Татьяна. В её взгляде не было осуждения или презрения, лишь неподдельная, глубокая грусть.
— Да. Эта девочка… я просто не могла позволить себе пройти мимо неё. Она была Оракулом.
Дима присвистнул:
— Ничего себя. Именно Оракулом? Ни Пифией, ни Ведуном?
— Нет, она была Оракулом, гордостью своего Клана.
— Ещё бы, — понимающе, но несколько саркастически заметил Колдун.
— Дим, помолчи. Так что же случилось?
— Не знаю. Поначалу ритуал шёл в штатном режиме, а в самом конце… Я уже тысячу раз, наверное, мысленно прокручивала каждую минуту того злополучного ритуала, каждую сказанную фразу заклинания, каждый жест. Переживала раз за разом, пытаясь понять, что же сделала не так, где допустила промах. Но так и не смогла найти. Мы с вашим отцом не раз и не два успешно провели Пробуждение, где я была ассистентом. А за полгода до…как его не стало, он позволял проводить все ритуалы самостоятельно, но под его присмотром. Так что последовательность действий у меня была отработана до автоматизма. Вот и вчера ночью я провела ритуал точно по схеме, опробованной Разиным много раз.
— Вчера ночью? Вы вновь? — девушка не закончила фразу, но я и так её поняла.
— Да, — отвела взгляд в сторону и пожала плечами. — После того что случилось почти год назад, я клялась, что больше никогда… Вы просто не представляете, что было тогда со мной, когда сущность той девочки внезапно исчезла у меня на глазах, а передо мной, — тяжело сглотнула комок, пытаясь спрятать эмоции, как можно дальше. Сейчас не время для слёз. — На моих руках уже не маленькая Ведьма, наследница великих, будующая Оракул, а обычная человеческая девочка… Своей некомпетентностью, я лишила её всего. Не только магии, но и семьи.
— В каком смысле? — нахмурился Феникс.
За меня ответила Татьяна:
— Она перестала быть нужной Клану.
— Они отказались от неё?
— Сейчас она в одном из детских приютов. Ей почти год, и она никогда не узнает о том, кем могла бы быть, имей она магию. Никогда не узнает, что такое семья.
— Подождите. Понятное дело, что Клану она не нужна, но мать? — отказывался верить Дима. — Эта, как её там, Светлана, как она могла отказаться от собственного ребёнка?
— А как Ведьмы отказываются от своих сыновей и никогда с ними больше не встречаются?
— Она вам теперь за это мстит?
— И за это тоже. Но больше всего Свету огорчает то, что Совет не разрешил ей в ближайшее время заключать Контракт. Ведь официально, дочь у неё уже есть.
— Офигеть. У меня просто нет слов. Я, конечно, знал, что Ведьмы те ещё штучки, но чтобы так… Девочка же ни в чём не виновата.
— Матвеева, — вдруг тихо произнесла Татьяна, задумчиво глядя перед собой. — Я ведь помню эту историю, столько шума было в газетах и на телевидении. Дим, помнишь выступления Вознесенского? Он тогда так старался опорочить всю ведьминскую братию в грехах и пороках… Вот, только Ведьма Анастасия Матвеева была уничтожена Стражами при попытке бегства.
— Совершенно верно. Официально Анастасия Матвеева мертва вот уже месяцев семь или восемь.
— Сергей, — как будто с чем-то соглашаясь, кивнула девушка.
