— Так вот Лиз, в тот момент я чувствовал себя также, как во время пробуждения зверя. Те же самые непередаваемые и неконтролируемые инстинкты и сладкий сводящий с ума запах Ведьмы. Твой запах. Он был везде, Лиз. Весь мир им пропитался, и я сам, — грустная усмешка на губах и взгляд шоколадных глаз, которые заглядывали в самые потайные уголки моей души. — Еще вчера у меня под ногами был весь мир, а тут всё затмила ты.
— Я не хотела, — зачем-то пробормотала я.
— Я тоже. Тоже не хотел такой жизни. Не хотел сутками корчиться у себя в кровати, пытаясь не сойти с ума от огненного желания, когда каждая клетка собственного тела боролась против меня. Но не буду утомлять тебя долгими подробностями. Это ни к чему. Мне удалось справиться с этим наваждением… Правда, ровно до того момента, как я тебя увидел в том белом коротком сарафане со смешными косичками и улыбкой на губах, — помолчал и продолжил дальше. — Знаешь, Лиз, я искренне думал, что, переспав с тобой, я сведу на нет эту болезненную жажду. Что зверь насытится, я успокоюсь, и всё будет как прежде. Но нет. Ты была такая яркая, искренняя и живая… Ни капли фальши, все чувства и эмоции открыты и оголены. Ты не жеманничала, не лгала и не притворялась.
— К чему ты ведёшь Саид? — перебила его я, не в силах больше выносить этот разговор и чувства, которые он вызывал во мне.
— К тому, что я Колдун, Лиз. Тёмный Колдун, который никогда не верил в любовь и поэтому предпочёл поверить в приворот, чем в собственные чувства.
— Опять приворот? Я же сказала…
— Его следы обнаружили на мне сразу после твоего исчезновения, — резко перебил меня мужчина.
— Что? — я округлила глаза, недоверчиво смотря на мужчину. — Но… Я не использовала флёр!
— Теперь я это знаю. А тогда это выглядело очень однозначно — ты бесследно исчезла, не оставив и записки, когда околдовать меня не получилось… Я дважды был под воздействием, дважды мою волю пытались подавить. Сначала зверь, потом «дьявол». Абан отлично знал, что есть только одна вещь, которую я никогда и никому не прощу — попытка лишить меня свободы… Только в одном он просчитался.
— И в чём же? — сглотнув, спросила у него.
— Что чувства окажутся сильней.
— Ты поверил им, — горько прошептала в ответ.
— Да, поверил. А знаешь, почему? Потому что легче было свалить вину на тебя, чем признаться в собственных чувствах.
— Ты так спокойно об этом говоришь? — ответила я, застигнутая врасплох этим откровением.
— Мы же договорились, Лиз, никакого обмана.
— Понятно. Это всё, конечно, отлично, но что будет, если меня вновь оболгут?
Я всеми силами старалась, чтобы голос не дрожал. Его признание подействовало на меня невероятным образом — сущность внутри прыгала и скакала от счастья, услышав этот толстый намёк на тонкие обстоятельства. А я боялась. Так боялась, как никогда в жизни. Поверить и вновь обмануться. Раскрыть душу и сгореть дотла. И ведь предъявить претензии будет не кому, кроме самой себе. Как же это было трудно, почти невозможно.
— Не веришь, — понимающе кивнул Оборотень.
Обиды в голосе не было. Он чувствовал меня лучше всех.
— А должна?
— Нет. Не должна.
— Ты три года искал виновника приворота, а теперь…
— Шесть месяцев, — вновь перебил меня мужчина, откидываясь на спинку дивана. Его литые мышцы напряглись, натягивая тонкую ткань рубашки.
— Что шесть месяцев? — переводя взгляд на его лицо, переспросила я.
— Через полгода я нашел того, кто пытался навести на меня флёр и свалить всё на тебя.
Вот в это я готова была поверить. Оставался другой вопрос.
— А остальные два с половиной года чем занимался? Пытался собраться с мыслями или искал меня и никак не мог найти?
— Ошибаешься, Лиз, я всегда знал, где ты и с кем ты.
Закрыла глаза на мгновение и тихо переспросила:
— Ты следил за мной?
— Да.
— Три года?
— Совершенно верно.
— Маньяк-извращенец?
Саид тихо рассмеялся низким грудным смехом и покачал головой.
— Ты не хотела меня видеть, ненавидела.
— Я и сейчас видеть тебя не хотела, однако это тебя не остановило. Так что довод не засчитывается.
— Еще шел процесс по моему вступлению в Совет. Всего месяц назад я окончательно принял должность, поэтому и откладывал встречу до последнего. Ты же знаешь, что такое работа, ради которой иногда приходится отказаться от самого главного. Я должен был стать Советником и я им стал.
Вновь тишина. Мы продолжали сидеть друг напротив друга и смотреть, ожидая реакции.
— И что теперь, господин Советник? — первой не выдержала я и горько усмехнулась. — Мне надо броситься в твои объятья с криком: «Милый, наконец, ты про меня вспомнил»?
— Я тебя никогда не забывал, Лиз. Как и ты меня, — его голос завораживал, но я не хотела верить.
— Слова, слова, одни слова. Ты же знаешь, чем мне грозят отношения с тобой — мучительной агонией. Или для тебя это пустой звук?
— С чего ты взяла, что я оставлю тебя?
— Хотя бы с того, что ты так и не ответил на мой вопрос, — я перевела дыхание. Разговор давался нелегко. — Что будет, если меня опять попытаются оболгать? Твой дорогой советник придумает очередную пакость и принесёт её на тебе на блюдечке с голубой каёмочкой.
Но пробить его уверенность и невозмутимость мне так и не удалось. У него на всё был заготовленный ответ.
— Мы с тобой взрослые люди, Лиз, и учимся на ошибках.
— Нам бы еще научиться за эти ошибки отвечать, — невесело хмыкнула я. — Ты еще скажи, что готов вступить в Брак ради меня?
Запретные слова были произнесены. И от его ответа зависело так многое, если не сказать всё.
Саид это тоже понимал, поэтому и не ответил сразу. Некоторое время смотрел, словно раздумывая, что сказать, пока, наконец, не произнёс:
— Я не исключаю этой возможности для нас.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — Что ты сейчас сказал? Ты готов отказаться от силы, положения, лишиться части магии ради какой-то Ведьмы? И ты думаешь, я тебе поверю?
— Положения я не лишусь. И Советником останусь. В этом весь смысл, Лиза. Я должен был добиться этого положения, а потом уже встречаться с тобой. И вообще, ты уже определись, какой ответ хочешь от меня услышать, хорошо? — устало заметил он. — Скажи я «нет» — ты бы хлопнула дверью и ушла, я сказал — «да» и ты мне не веришь.
Как бы обидно это ни звучало, но он был прав. Но и сдаваться я была не намерена. Сейчас на кону стояла моя жизнь и просто так я отдать её оборотню не могла. Один раз я уже совершила эту ошибку.
