— А Седой знает?
— Он мне больше не нужен. Пусть занимается своими опытами по выводу сверх Магов, я пойду по другому пути, более совершенному.
— Неужели думаешь, что наша кровь поможет воссоздать тот обряд? Они сами не знали, как получилось вызвать Тьму.
— Зато это понял я. По крупинкам собирал информацию все эти годы и понял. Они скрыли подробности, уж слишком чудовищным был тот обряд, даже для них. Но я понял. В тот последний раз были принесены в жертву не просто дети.
Меня замутило. Никогда не любила эту часть истории Магов.
— Это была их кровь и плоть, — продолжил Вознесенский.
— В каком смысле?
Внутри всё похолодело от осознания правды.
— Локруа и остальные принесли в жертву Тьме своих собственных детей. А потом так испугались, что скрыли эту информацию и постарались сами забыть.
— Нет, этого не может быть.
Я знала, что они были ненормальными, но чтобы до такой степени. Убить своих детей, ради призрачного шанса обрести магию и власть?
— И я решил поступить так же.
— Принести в жертву своих детей?
Тошнота стала ещё более невыносимой. Во рту всё горело от желчи.
— Нет. Принести в жертву её детей.
— Кого? — совершенно растерялась я.
— Детей Тьмы. Но не просто детей, а светлых. Представь, какой будет выброс, — он вскочил и начал ходить по камере, размахивая руками и улыбаясь. — Жертва, магия, стихии и светлая сущность. Она точно ответит, примет подношения и возблагодарит меня.
— А если нет? Разве жертвы не надо приносить одновременно?
— О, они всё умирали здесь. Мучительно умирали, заливая алой кровью алтарь, — Вознесенский остановился и с жуткой улыбкой осмотрел свои руки. — А мы собирали её и запечатали в артефакты магию. Надо будет просто открыть всё одновременно. Это была лишь подготовка основного действия, истинной звездой которого станешь ты.
Произнеся последнюю фразу, мужчина вдруг вновь посмотрел на меня и облизнулся.
— Ты важнее их всех, Лизочка. Вместе взятых. Не только светлая Ведьма, не только Сирена, но та, что была рождена в законном Браке, благословлённым Храмом. Тьма и божественность в одном флаконе, правда, здорово?
Господи…
— Тебя было так трудно поймать, — продолжал рассказывать Вознесенский. — Ещё этот проклятый Щит. Однажды он испортил мне все планы. Хорошо, твой любовник согласился помочь. Ты очень вовремя его бросила.
Джонатан, во что же ты влез, дурачок?
— Проклятье было наслано лишь для того, чтобы уничтожить Танин Щит и лишить меня защиты, — стараясь скрыть истинные эмоции, кивнула я.
— И усыпить твою сущность.
Пришла пора приступить к главному.
— Не смущает, что сейчас я фактически человек? Сущность ведь заморожена.
— Нет, мы её разбудим.
— Даже так. И каким же образом люди смогут снять заморозку целителей?
— У нас есть свои методы. Знаешь, что это такое? — острое лезвие опасно блеснуло в темноте.
Его трудно было не узнать.
— Нож Франчески Локруа.
— Говорят, этим ножом госпожа Локруа самолично убивала своих жертв, — медленно проговорил он, поднёс нож к своему лицу и неожиданно облизал лезвие. После этого взглянул на меня и безумно оскалился. — А еще этим самым ножом сегодня ночью я перережу горло тебе.
Точно псих.
— У тебя ничего не выйдет.
— Всё ещё надеешься, что тебя кто-то спасёт? Ошибаешься, Лизочка, ни Страж, ни Оборотень не смогут тебя найти. Но не переживай, твоё обескровленное тело мы им вернём…
— Ублюдок, — не выдержала я.
— Ну что ты, мои родители известны и состояли в законном браке. Так что этот термин мне не подходит. Так же, как и тебе. Ты у нас девочка особенная, — мужчина подался вперёд и нежно провёл острием по щеке не оставляя следов, но ощущать металл так близко от собственного горла было тревожно и очень неприятно. — Через десять минут церемония начнётся. Можешь помолиться, если умеешь, конечно.
Снова противно звякнула в тишине дверь и стало тихо.
Нет, молиться я не умела и, если бы у меня была возможность, то я бы обратилась не к Богу, а совершенно другому человеку. К тому, от кого сейчас зависела моя жизнь.
Только бы всё получилось.
Всё-таки мне было очень страшно.
Как бы ни храбрилась, что бы ни думала и как бы себя не вела, мне было страшно и жутко от сознания собственной беспомощности. Получится или нет? Ошиблась или всё верно сделала? Я не знала и ошибиться просто не имела права. Второго шанса не будет.
Через десять минут за мной действительно пришли. Развязали путы, грубо схватили за шкирку и потащили по тёмным коридорам.
Дорогу я не запоминала, смысла не было. Просто пыталась идти прямо и ровно, но тело шаталось, и я едва удерживалась на непослушных ногах. Всё моё внимание было сосредоточенно именно на шагах. Это успокаивало и не давало удариться в истерику.
— Шевели ногами, Ведьма.
Меня толкали, пихали, подгоняли, но ответной реакции не получали. Не готова я была её показывать.
Сложно сказать, сколько времени заняла дорога до зала, где мне предстояло умереть во благо новой жизни и эволюции магии. На это я тоже не обратила внимание.
Зал был большим и полностью забитым людьми. Вот их сколько, оказывается, тех, кто жаждал по-своему изменить мир и получить власть. Тех, кто считал, что судьба обошла их стороной, сделав просто людьми. Я не всматривалась в лица, смысла не было. Лишь ухмыльнулась и пошла дальше в центр к пяти камням.
Один небольшой алтарь стоял в центре зала и четыре плоских вокруг него. Три окрашенные кровью, а четвёртый чистенький — мой.
— Мне ложиться или можно пока посидеть? — поинтересовалась я у Вознесенского, присаживаясь на краешек алтаря и укладывая руки на колени. Наручники сильно натёрли запястья.
Мужчина стоял у центрального камня и методично раскладывал бумажки.
— Меня поражает твоё хладнокровие, Лизочка. Другие вырывались, кричали, умоляли, предлагали несметные сокровища. Лишь бы я не убивал их, а ты…
— Домой хочу, — грустно вздохнула я. — Устала очень. Так что чем быстрее начнём, тем быстрее закончим.
Не поверил, рассмеялся так громко, что эхо волной пробежало по залу.
— Хороша. Знаешь, я даже защиту приказал проверить. Может упустили чего. Но нет, всё в порядке, амулеты на месте и работают. Так что не найдут тебя Стражи.
— Не найдут, — согласилась с ним и постаралась пальцем залезть между наручниками и запястьем.
