Описать его было сложно. Это была какая-то фантастическая смесь ужаса, шока, удивления, изумления и недоверия.
— Что-то с Дереком?
— Что? Нет, с ним всё хорошо, — Одетт быстро села в свободное кресло, откидывая косу назад и протянула Селине измятую газету. — Вот!
Кажется, это был сангорианский «Сплетник», хотя я могла и ошибиться.
Не знаю, что именно Селина там прочитала, но чем больше проходило времени, тем тревожнее мне становилось. Особенно, когда, закончив чтение, а вчитывалась в напечатанное она очень долго, подруга взглянула на меня.
— Странно, когда ты говорила о перемирии между тобой и Леонардом, я думала, что ты имела в виду нечто другое.
Внутри словно что-то оборвалось. Неужели кому-то стало известно о той ночи? Нет! Этого не может быть. Торнтон обещал, что никому ничего не скажет и я почему-то ему верила. Оставался еще Ивар, но он не мог быть настолько подл. И пусть бывший жених обещал отомстить, но он не мог опуститься до такой низости. Не мог уничтожить меня.
— Селина, — выдохнула едва слышно. — Я всё объясню.
— Ты не обязана, хотя я не понимаю, почему такие тайны. Ты вообще уверена в том, что делаешь? Я, кончено, буду рада такому повороту событий, это же мой брат. Но ты же его едва терпишь, а теперь… эта новость, — она беспомощно указала на газету. — Вы что заключили какое-то соглашение? Он тебя заставил? Угрожал?
— Соглашение было, — призналась я, едва не задыхаясь от жгучего стыда. — Но это был мой выбор и отвечать за него тоже мне. Прости, если разочаровала тебя… если ты не захочешь меня больше видеть, то я пойму и не обижусь. Сейчас же вернусь в особняк и уеду.
— Кажется, она не в курсе, — неожиданно произнесла Одетт, которая всё это время молча за нами наблюдала. — Такое ощущение, что вы говорите о разных вещах.
— Мне тоже так кажется, — вздохнула Селина и подала мне газету. — И это очень странно.
Большую, узорчатую рамочку с завитушками и жирным текстом внутри было очень трудно не заметить. Она притягивала взгляд, обращала на себя внимание. Прочитать поздравления тоже не составило труда. А вот с осмыслением всё было намного сложнее.
У меня в голове никогда не было такого грохота. Такое ощущение, что там началась глобальная перестройка, в связи с полученной информацией. Потому что в нормальном состоянии осмыслить прочитанное было просто невозможно.
— Это что? — прошептала я, взглянув на подругу.
— Объявление о вашей с Леонардом помолвке и скорой свадьбе, о которой ты явно была не в курсе.
— Н-нет! — Я снова взглянула на газету. — Великие! Этого… этого просто не может быть. Я не понимаю, как и зачем? Я вообще ничего не понимаю. Это какая-то ошибка или розыгрыш.
— На розыгрыш похоже мало, — заметила Одетт. — Сплетник дорожит своей репутацией и с потолка такие сведения не берёт. Боюсь, всё очень серьёзно.
— Значит стоит вернуться в особняк и всё узнать самостоятельно, — решительно произнесла Селина.
— Дерек будет против, — заметила молодая девушка, не делая попыток остановить невестку.
— Ничего, я сама с ним разберусь. Но стоять в стороне, когда дело касается моего брата и лучшей подруги, я не могу. Айола, ты как?
— Феерично.
Грохот в голове стал стихать и сейчас я не знала, чего хочу больше: сбежать в Изгар или вернуться в Сангориа, найти Торнтона и отвесить ему еще одну пощечину. Кровожадные мысли об убийстве пришлось на время отложить в сторону, трупы не разговаривают. А я хотела узнать, что именно двигало графом, когда он решался на такое. Вот выясню, а потом можно будет и пустить кровь.
Селина не стала откладывать дела в долгий ящик. Благодаря её влиянию и социальному статусу мы оказались в особняке уже через три часа, где меня ждали еще одни новости и не слишком радостный приём.
— Ты! — Элодия вылетела в холл, стоило мне только войти внутрь особняка. Такое ощущение, что она ждала меня у окна. — Ах ты, лицемерная дрянь!
И бросилась на меня с кулаками. Признаюсь, зрелище было то еще: золотистые волосы торчали в разные стороны, глаза сверкали от ненависти, а лицо перекосила гримаса гнева.
Защита на этот раз сработала как надо, и дорогая кузина с громким хлопком отлетела в сторону, падая на пол. Надо сказать, такое болезненное приземление нисколько не ослабило желание девушки и дальше посылать проклятья в мою сторону:
— Лицемерка! Лгунья! — кричала она, растирая по лицу горючие слёзы, размазывая уродливыми потёками косметику. — Учила меня морали, а сама легла под графа! Он всё равно на тебе не женится! Никогда! Ты пустышка! В тебе нет изящества аристократки! Глупая деревенщина! Дура!!
— Элодия? — тётушка вбежала в холл и бросилась поднимать с пола зареванную дочь. — Милая, как же так?
— Это она! — Обвинительный тычок в мою сторону. — Это всё она! Она виновата! Бросила меня Шеридану, избавилась и заняла моё место! Это моё место!
— Замолчи, — тихо сказала я.
Меня еще немного потряхивало от использования щита. Искры магии серебрились на пальцах, не желая успокаиваться, чувствуя исходящую от кузины угрозу.
— Элодия, вам стоит взять себя в руки, — вмешалась Селина, которая до этого молча стояла за моей спиной. — Где Леонард?
— Она отняла его у меня! Отняла! — всё никак не желала отступать девушка, ища поддержки у герцогини. Кузина оттолкнула мать и встала на колени, не сводя жалобного, просящего взгляда с Селины. — Это ведь неправильно. Нечестно. Граф должен был стать моим. Я же лучше. Понимаете, лучше! Я образованна, умна и красива. Она не подходит графу. Вы же видите это! Должны видеть!
— Элодия. — В голосе герцогини прорезались металлические нотки, которые даже меня заставили вздрогнуть. — Успокойтесь. Леди не пристало себя так вести и унижаться.
За её спиной одобрительно хмыкнула Одетт, но от дальнейших комментариев удержалась.
— Дочка, вставай, — тётя Полин засуетилась вокруг кузины, которая вновь упала на пол, сотрясаясь от рыданий. — Герцогиня права. Не надо тебе так делать… что скажут слуги.
— Так, где мой брат?
— Граф у себя в покоях, — ответила Делайн, застыв в проёме. — С ним лорд Валкот.
— А этому что тут надо? — сразу вспыхнула Одетт и нахмурилась.
— Он доставил графа, — пояснила тётя, которой всё-таки удалось поднять Элодию с пола.
— Что значит доставил? — тут же встревожилась Селина. — Чего я еще не знаю?
— Ой, — охнула Делайн, прижимая руку к губам и тревожно взглянув на меня.
— В чём дело? — тут же спросила я. — Не молчи же.
— Вся столица гудит.
— О помолвке? — вставила Одетт. — Так мы знаем уже. Поэтому и вернулись так рано.
Поддерживая рыдающую дочь, тётя повела Элодию в гостиную.
