— Они не должны были приходить. Не к нам.
Снова молчание, на этот раз тяжелое, давящее.
— А чем мы хуже других?
— Ты и сам знаешь, — устало ответила ему и отвернулась. Чувство неловкости только усилилось.
Но мужчина отказался отступать просто так.
— Где он?
— Кто? — несколько раздраженно ответила ему, устав играть в эту игру — угадай, что именно я имею в виду.
— Твой рисунок? Где он?
Торнтон снова был рядом, дыша мне в затылок.
— На шее, плечах, — отозвалась я, осторожно касаясь кожи.
Мою руку поймали и властно отодвинули в сторону.
— Хочу посмотреть.
Я не сразу поняла, что именно мужчина хочет, а потом покраснела.
— Ты с ума сошел.
— Почему? — его руки уже путешествовали по моему телу, напоминая, что кроме плащика и тонкого платья на мне ничего нет.
— Хотя бы потому, что здесь темно, — прохрипела в ответ, ощущая, как горячие ладони накрыли мою грудь и слегка сжали мягкие полушария. — Лео…
— Мне нравится, когда ты так произносишь моё имя.
— Так нельзя…
Губы покрывали быстрыми поцелуями обнаженную шею, заставляя трепетать всем телом.
— Можно. Ты моя жена.
— Но… мы же скоро приедем, — собрав остатки разума, ответила ему.
Остановился всего на мгновение и невинно уточнил:
— Два круга вокруг парка?
— Не смей. Это неприлично.
— В бездну приличия, Айола. Я скучал.
Поцелуй обещания, запретной страсти, огня и безумия, я растворилась в нём, подаваясь мужчине навстречу, зарываясь пальцами в его волосы и позволяя залезть себе по юбку, коснуться обнаженного бедра.
— Айола…
Я пробралась ему под рубаху, сумев каким-то чудом расстегнуть тяжелый ремень, коснулась гладкой кожи, которая дрогнула под моими руками.
— Бездна… хочу тебя, сейчас, — прорычал мужчина, рванув платье вниз, которое жалобно затрещало, застонало в его руках, разрываясь на части и освобождая грудь.
— Нет… увидят… не надо, — шептали губы, а тело горело от желания оказаться ближе.
Обжигающая ладонь сжала грудь, заставив меня громко охнуть и выгнуться. Но мужчина не спешил продолжать, прижался лбом к моему лбу, тяжело дыша.
— Что ты со мной делаешь? — простонал муж едва слышно.
«А ты со мной? Неужели не видишь, как я схожу с ума от одного твоего прикосновения и пытаюсь корить себя. Пытаюсь и не могу. Ведь это не должно было быть так… не может быть таким ярким. Не так быстро. Сердце еще кровоточит после раны, нанесённой Иваром, а я уже задыхаюсь в твоих руках… кусая в кровь губы, взрываясь на сотни миллиардов искр…»
Но ничего этого я не смогла произнести в слух, поэтому осталось лишь молчать и дрожать. Но недолго.
— Лео, — испуганно прошептала я, чувствуя, как его рука снова дотронулась до бедра, медленно перемещаясь дальше, туда, где огнём горело желание.
— Тшшш…
— Ты… Боги, что ты… ох.
Хватило всего одного прикосновения, что бы я раскрылась ему навстречу, жалобно закрыла глаза и вцепилась ногтями в ворот рубашки.
— Ты скучала по мне? — Греховный шепот на самой грани сознания.
— Да-а-а…
— Я помогу освежить тебе воспоминания… немного… чуть-чуть… чтобы ты, как и я ждала нашей ночи. Сходила с ума от предвкушения.
Искры сверкали перед глазами, огонь желания клубком свернулся внизу живота, грозя в любой момент взорваться тысячей молний, а бёдра сами собой двигались навстречу прикосновений его пальцев.
— Лео, — жалобно стонала я, забыв о том, что мы находимся в карете, что в любой момент она может остановиться, ставя нас в весьма неприличное положение.
Следующий вскрик мужчина поймал и заглушил своими губами, помогая сорваться с пропасти и поймав обратно, крепко сжимая в объятьях, пока тело дрожало в сладких конвульсиях.
Всего пара минут на то, чтобы прийти в себя, поправить подол и запахнуть на груди плащ, пытаясь скрыть разорванный вырез платья. Всего пара минут на то, чтобы надеть на лицо маску и начать игру длинной в жизнь.
Она легко и просто вживается в роль графини, словно всегда была рождена для этого. Манеры, поведение и дежурная улыбка, которую Айола дарила гостям. Лишь для избранных её глаза светились искренним светом, который освещал всё вокруг.
На него она старалась не смотреть. Но иногда их взгляды встречались и весь мир замирал, застывая между ними.
Обещание, томление и яд, сжигающий изнутри.
Ему до одури хотелось увидеть её рисунок, но её новое официальное платье было закрытым и волосы спадали так низко, что рассмотреть что-либо было сложно, лишь пара тонких линий, которые уходили за ткань, терялись в волосах.
Он знал, что все шепчутся по поводу отсутствия традиционного рисунка на лице, но Торнтону было плевать. Проснулись дремавшие инстинкты и какая-то маниакальная радость, что их увидит только он. Этой ночью… совсем скоро.
Но время, проклятое время так медленно двигалось, до бесконечности увеличивая горящее желание.
Карабеска как приговор, на который он шел, как на плаху, и видел расплавленную зелень её желания в огромных глазах.
Держаться, дышать и снова держаться.
Потому что аромат её тела сводит с ума почище любого наркотика, а прикосновения к телу вызывают такую боль, что хочется рычать. Она тоже сдержанна, всё время опускает взгляд и кусает губы, на них совсем скоро не останется живого места.
Но Торнтон молчал. Они оба молчали, сосредоточившись на движениях, запрещая себе думать о большем, тренируя выдержку, которой так гордились когда-то.
Еще немного, еще чуть-чуть.
Музыка еще не успела закончиться, когда они синхронно шарахнулись друг от друга, пряча руки за спиной, встречаясь взглядом.
— Я провожу Айолу в вашу спальню, — сообщила Селина, оказываясь рядом и спасая их от позора.
Леонард потом долго смотрел девушкам вслед, мысленно отсчитывая все те пятнадцать минут, которые должен был оставаться с гостями и играть свою роль.
Может именно поэтому он и пропустил приход Армель.
Маркиза возникла перед ним в провокационном малиновом платье, с кривой усмешкой на пухлых губах и смертельным холодом в глазах.
— Позвольте поздравить вас, граф.
— Спасибо, — Элкиз слегка склонил голову, даже не пытаясь скрыть раздражение.
— Я буду ждать вашего возвращения.
— Напрасная трата времени.
