«Прости», — прошептала беззвучно.
Сейчас шел вопрос жизни и смерти, и я не могла отступить. А Леонард поймёт, должен понять.
До особняка Санроу мы добрались за полчаса. Керит въехал во двор и едва успел остановить карету, как мы уже выскочили.
— Может, я с вами, госпожа? — крикнул мужчина, когда мы вбегали по ступенькам.
— Нет, не надо, — только и успела крикнуть в ответ и постучала в дверь, которая почти сразу открылась. — Графиня Элкиз, — представилась я, убирая со лба волосы. — Где ваш хозяин?
— Он не принимает сегодня, — тут же ответил дворецкий.
— Моргинсон, — взревела Мергери, отпихивая меня в сторону. — Он жив? Немедленно пропусти нас, пока не случилось страшное.
— Я не уверен…
— Пропусти, — велела я. — Иначе я вызову органы. А вы понимаете, чем это грозит виконту?
— Проходите, — пробурчал тот, неохотно отступив в сторону.
Мы быстро вошли внутрь. Я застыла в холле, оглядываясь.
— Где он? Куда идти?
— Лорд Санроу у себя в кабинете, — подсказал дворецкий.
— Нам туда, — сказала Мергери, подхватила юбки и бросилась в глубь особняка.
Я за ней следом.
Дверь кабинета была закрыта.
— Эйдан! — забарабанила в дверь девушка. — Эйдан! Это я! Немедленно открой!
— Убирайся!
«Значит, живой. Уже хорошо».
— Эйдан, — подала я голос. — Это Айола. Впусти меня, пожалуйста!
Несколько секунд томительной тишины и недоверчивое:
— Айола?
— Да! Да! Это я! Впусти меня, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Звуки шагов и щелчок замка.
Крохотная щель, из которой на меня смотрели покрасневшие, сумасшедшие глаза Эйдана, удушливый аромат перегара и сладость курительной смеси. От неё страшно защипало в носу.
— Айола?
Его голос совсем осип, став чужим и таким незнакомым.
— Позволь нам войти.
— Нет. Только ты.
— Эйдан? — тут же возмутилась Мергери и я предупреждающе сжала её руку.
«Не возражай ему! Не провоцируй!»
— Хорошо. Зайду только я. Впусти меня, Эйдан.
Дверь распахнулась шире, и я едва не задохнулась от дыма, который ударил в лицо.
Великие, сколько же он выкурил? И как теперь быть?
Громко щелкнул закрывшийся замок, сообщая о том, какую страшную глупость я только что совершила, придя сюда одна и ничего не сообщив Леонарду.
— Что ты задумала? — без обиняков спросил Торнтон, смотря на бывшую любовницу, которая лежала на диване, держа в руках длинный мундштук и пуская лиловое колечко в воздух.
При нём она никогда не курила, знала, что он терпеть не мог эти смеси, ничему и никогда не позволял туманить свой разум.
Но сейчас Армель сделала это специально. Бросила вызов, играла, поставив на кон всё и даже больше.
— Не будь букой, граф. Тебя так долго не было. Я успела соскучиться, уверена, ты тоже.
Маркиза повела плечиком и шелковый халат сполз вниз, обнажая белоснежный холмик груди с тёмной вершинкой соска.
Провокационно. Дерзко…
Противно.
— Я задал вопрос, — повторил он, постукивая палкой по полу.
Нога вновь разнылась, мешая ходить ровно.
— Скучно, — ответила она, стряхивая пепел прямо на пол и растянула алые губы в дерзкой улыбке. — Женившись ты потерял себя в скуке семейной жизни. Поверь мне, я знаю. Сама была замужем.
— Твоё мнение мне неинтересно.
— А я всё равно его скажу, — ответила она и глаза опасно вспыхнули. — Нарядил её как куклу и думаешь, что всего добился? Как была дворовой девкой, так и осталась!
Рука с силой сжала набалдашник трости и зубы громко скрипнули в тишине.
— Осторожнее, Армель. Я могу и забыть, что не бью женщин.
— Хочешь ударить меня? — Теперь в её глазах горел фанатичный огонь. — Так ударь. Сделай мне больно. Оставь на коже синяки своей рукой. Если хочешь я прикажу принести плеть.
Торнтон даже не дрогнул и выражение на лице не изменилось.
— И давно стала увлекаться такими играми, Армель?
— С тобой я готова на всё. Ты сломал меня, Торнтон, радуйся, — она хрипло рассмеялась и тут же раскашлялась, с трудом переводя дыхание.
Приступ длился недолго, и Констанци почти сразу пришла в себя. Села, закидывая ногу на ногу, обнажая длинные совершенные ножки, показывая, что кроме этого халатика на ней нет ничего.
— Мне плевать, — ответил тот совершенно спокойно.
— Ублюдок! — выдохнула она, хватая со столика хрустальную пепельницу и запуская её в голову мужчины.
Промахнулась. Или просто не смогла сделать это под холодным взглядом голубых глаз.
— Ненавижу!
— Ненавидь столько сколько тебе будет угодно. И оставь меня в покое. Я не вернусь. Между нами давно всё кончено. Так что советую собрать остатки совести и убраться из Ванагории.
— Что в ней есть такого? Чем она лучше меня? Ведь не девицей тебе досталась, я точно знаю. Неужели не противно подбирать объедки от этого охотника?
— Айола — моя!
Вскочила, недоверчиво глядя на него и покачала головой, отчего волосы, сдерживаемые лишь парочкой шпилек, рассыпались по плечам.
— Ты не умеешь любить.
— Не умею, — не стал отрицать мужчина.
— Тогда зачем?
— Но сделаю всё, чтобы она полюбила меня.
— Зачем? — снова спросила маркиза.
Торнтон мог не отвечать, но неожиданно решил удовлетворить её любопытство:
— Потому что с ней я живу.
Красивое лицо исказилось от боли и ненависти. Констанци неожиданно дернулась, упала в его объятья, прижимаясь губами к шее, щеке, пытаясь поймать последний поцелуй и обхватывая цепкими руками.
— Нет, не уходи. Не уходи.
Но Элкиз был сильнее. Всего пара секунд и мужчина выбрался из её объятий, оттолкнув бывшую любовницу назад.
Зашаталась, но на ногах удержалась.
— Ты думаешь, она такая хорошенькая и чистенькая? Интересно, а твоя жена рассказывает тебе о том, как встречается с любовником, пока тебя нет.
— Прекрати.
— Она и сейчас с ним. С виконтом Санроу, — хрипло рассмеялась она, падая на диван. — Не веришь? Езжай и убедись в этом сам.
Леонард не сказал ни слова. Лишь развернулся и ушел, громко хлопнув дверью.
