— Зачем ты выслал из дворца Дитера? — в лоб спросила у него.
— Дитера? — уточнил он.
— Дитера Ольери, — добавила я, хотя отлично знала, что этого не требуется.
Он играет. Этот проклятый Валкот вновь играл моей жизнью, заставляя нервничать и совершать ошибки.
— Ах, Ольери. А в чем дело?
— Валкот, — прорычала я, послав в бездну последние остатки терпения. — Ты чего добиваешься?
— Ничего. Господин Ольери был отстранен за ненадлежащее исполнение своих обязанностей.
Еще и издевается!
— Дитер один из лучших искрящих, — заметила я.
И ведь не солгала. Так и было.
— Его не было на посту несколько часов.
— Перерыв на сон?
— По правилам он должен был сообщить, где находится, чтоб с ким всегда можно было связаться. Вчера вечером в течение пары часов он был недоступен.
— Он был со мной, — совершенно не смущаясь, ответила я.
— Знаю, но это прямое нарушение. Не стоит смешивать личное и работу.
— Правда? — Наиграно всплеснула я руками. — Надо же какая ответственность! — и уже зло добавила: — Тогда объясни мне, Валкот, почему тебе можно смешивать личное, а нам нельзя?!
— С чего вдруг такая мысль?
Ничем эту статую не проймешь. Я тут вся кипю… или киплю… в общем, держусь из последних сил, а он стоит как статуя и просто смотрит. Как и шесть лет назад. Ему бы еще снисходительную улыбку добавить и можно будет с чистой совестью ударить.
Нет, правильно я сделала, что сбежала. Мы слишком разные. Слишком противоположные. Такое не притягивается, а еще сильнее отталкивается.
— Ты видел нас вчера.
Проняло все-таки. По крайней мере желваки на его скулах я отследить успела.
— А ты думаешь, я буду смотреть на твои похождения? — вдруг поинтересовался он.
— Знаешь в чем самая прелесть? — оскалилась я, скрестив руки на груди. — Что ты для меня никто. Совсем. Просто кусочек прошлого. И ты не имеешь никакого права отчитывать меня и учить жизни. Никто не имеет права.
— Ты Одетт Корвил.
— Да, я Одетт Корвил, мне двадцать три. А ты… ты просто друг моего брата и все. Не знаю, что ты там себе придумал, но все закончилось шесть лет назад. Точка поставлена и не надо это бередить.
— Ты меня пытаешься убедить или себя?
О, Великие, как же он сильно меня раздражает.
— Оставь меня в покое, Валкот. По-хорошему прошу.
— Не могу, — ответил тот, продолжая буравить странным, опасным взглядом.
Но меня не проняло. Даже наоборот. Я вдруг успокоилась.
— Можешь. Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? Ребенка, у которого забрали ненужную игрушку. Только я человек. Живой. И играть собой не позволю.
— Ты думаешь, что я играю? — спросил он неожиданно тихо.
— Я думаю, что это нечестно. Сам посуди. Я совершенно тебя не интересовала шесть лет назад, а сейчас вдруг воспылал чувствами. Тебе самому не кажется это смешным?
— Поверь, мне сейчас не до смеха.
— Алисет. — Я впервые обратилась к нему по имени. Специально, хотя видят Великие, это было тяжело. Слишком интимно, слишком болезненно. — Не знаю, что ты там себе придумал, но нет.
— Что нет?
— Я не то, что тебе нужно. Ох, брось. Я отлично тебя знаю. Ты же джентльмен до кончиков пальцев. Интрижка с сестрой лучшего друга не для тебя. Ты уже видишь меня почтенной матроной, которая будет воспитывать твою дочь и рожать сыновей. Так ведь?
Промолчал, прищурившись.
Опасная тема, но и остановиться не могла. Лучше сейчас все выяснить, чем потом страдать.
— Думаешь, этим окажешь мне честь, вернешь в общество? Ошибаешься. Я не останусь в Сангориа. Доставлю принцессу и вернусь на Террико. Здесь я живая, здесь настоящая. Мне не нужен муж… мне не нужен ты.
Жестко и даже жестоко. Но иначе нельзя.
Это как нарыв. Лучше разом, полоснуть ножом и выпустить этот гной, сжирающий нас изнутри, чем медленно сгорать.
— Закончила?
В голосе зазвучали металлические нотки, заставившие поежиться.
— Мы взрослые люди, и ты сам хотел честности. Ты ее получил.
— Значит, ты уверена, что знаешь меня?
Ох, что-то мне не нравится этот вопрос и блеск в глазах.
— Да.
Я действительно была уверена, что знаю старого доброго Валкота. Джентльмена и хладнокровного аристократа, не способного на сильные эмоции, на безумства.
Ошиблась.
Потому что совершенно не была готова к тому, что он вдруг окажется рядом, схватит за шею, не давая дернуться и поцелует.
Он ведь ни разу меня не целовал, те целомудренные поцелуйчики в руку не в счет. А тут вдруг такое.
Первое время я даже не поверила в то, что происходит. Этого просто не могло быть.
Его губы, язык, скользнувший по губам, коснувшийся неба. Растерянность, а следом за ней томление и легкая истома. Захват, сменившийся прикосновением и поглаживанием неожиданно шершавых пальцев за ушком.
Это было приятно. В груди сладко заныло. Наверное, именно это заставило очнуться.
Дернулась, попыталась вырваться. Но снова захват на шее, не дающий двинуться. А бить искрой его не хотелось. По крайней мере, пока.
Я замерла, услышав его голос у ушка.
— Тебе лучше не знать, что я хотел с ним сделать вчера… одна мысль о том, что происходило за закрытыми дверьми. Может, это и эгоистично, Одетт, глупо и болезненно для нас обоих. Но я хочу тебя… Очень хочу. Не сестру Дерека, о твоем брате я сейчас думаю в последнюю очередь, а тебя. Ты сама сказала, что мы взрослые люди и можем говорить открыто. Я хочу тебя… всю… в моей кровати… полностью обнаженную… сгорающую от желания. Хочу тебя.
Мне все-таки удалось оттолкнуть его.
Отступить, тяжело дыша.
— Хочешь? — прохрипела едва слышно, вытирая губы. — Возможно. Я могу вызвать желание. Мне говорили об этом. И не раз! Но с чего ты взял, что я хочу того же?
— Твое тело говорит об этом. Я же вижу.
Великие, я совсем его не знала. Совершенно. Этого мужчину с растрепанными волосами, пряди которых падали на лоб, с блестящими, будто воспаленными глазами и хриплым голосом.
— Тело, но не разум. Это ничего не меняет. Я осталась при своем мнении. Ничего не изменилось. Поэтому говорю вновь: оставь меня в покое.
— И что дальше? Так и будем прятаться по углам?
— А разве я прячусь? Видишь. — Я развела руки в стороны. — Я сама пришла к тебе. Разговариваю.
