Таверна принимала гостей. Прибывали семейные пары со слугами и компаньонками. Многие постояльцы знали друг друга и многоголосый приветственный шум, поднявшись к высокому потолку, повисал там осязаемым сгустком. У Наташи раскалывалась голова. От грохота и скрипа сундуков, топота и выкриков прислуги, повторения одних и тех же, заученных до автоматизма, фраз.
Фиона, бледная и усталая, как могла помогала хозяйке, разрываясь между стойкой в холле, обеденным залом и кухней.
Хельга взяла на себя хлопоты проследить, как идёт заселение второго этажа.
Эрих встречал гостей во дворе.
Пфальцграфиня мечтала об одном: чтобы все номера заселились, и наступила блаженная тишина. Несколько раз она ловила на себе вопросительные взгляды Яробора и, кивая на заполненный людьми холл, извинительно качала головой. Помнила, что обещала ему, и этот день неумолимо приближался.
Появление двух знакомых личностей дало ей небольшую передышку. Она совсем забыла о ювелире Хайнце Либенхофене и его ученике, а вот он, судя по всему, помнил красивую заказчицу, заглянувшую в его палатку на ярмарке. Хоть его визит совпал с наплывом постояльцев, девушка переносить встречу не стала. Пригласив посетителей в переговорную, велела принести туда чай с сырными лепёшками.
— Как тебя зовут? — спросила юношу со свежим синяком на скуле, подзывая к столу и указывая на стул рядом с его хозяином.
Тот, исподлобья глянув на мужчину, молчал, стоя у двери и пряча руки за спиной.
— Эмиль, — ответил за него ювелир, кивнув на стул, как того желала пфальцграфиня, аккуратно и бесшумно водружая на стол узкую деревянную коробку, бегающим взором окидывая переговорную.
Наташа подвинула юноше кубок с чаем и блюдо с лепёшками:
— Ешь, а мы с твоим хозяином поговорим… — Присматривалась к мужчине. — У меня было кольцо, которое я потеряла. Желательно, чтобы вы максимально точнее воспроизвели ажурный узор. Оно было серебряное, но можно повторить в золоте. — Рисовала эскиз в трёх проекциях.
— Без камня? — уточнил он.
По мере того, как прорисовывался общий вид кольца, его лицо вытягивалось. Не выдержал, почёсывая чёрную бороду:
— И у вас такое было?
Девушка, слыша сомнение в голосе, подтвердила:
— Да.
Парень вытянул шею, заглядывая в лист, неожиданно вмешиваясь:
— Горячее нужно отбивать, чтоб толстая нить получилась и петли вить.
Хозяин неодобрительно посмотрел на ученика. Он с ним потом разберётся.
— А вот здесь должно быть подвижное соединение. Кольцо на две фаланги пальца и он должен сгибаться. Возьмётесь изготовить? Из моего золота. — Чувствовала, что придётся торговаться.
— Я подумаю, госпожа пфальцграфиня. — Либенхофен косился на жующего ученика, уткнувшего нос в рисунок.
— Думайте.
— Можно это забрать? — Потянулся за эскизом.
Наташа кивнула, собирая лепёшки, отдавая парню.
* * *
— Герард, пожалуйста, давай отпустим его. — Стоя за спиной сидящего его сиятельства и обнимая его за шею, шептала на ухо, уговаривая помочь Яробору достигнуть границ Польши. — Прошу тебя, помоги ему.
— Он мой раб. — Хмурился.
— Я помню.
— Ты помогла ему сбежать.
— Извини за прошлое. Была нетерпелива и глупа. Не верила тебе. — Касалась губами виска, нашёптывая, моля. — Он спас мне жизнь… Давай отпустим его вместе. Мы же теперь всё будем делать вместе? Ведь так?
— Идём сюда, — усадил её на колени, обнимая. — Раз ты так хочешь, пусть так и будет. — Откликался на её ласку, нежные поглаживания.
— Спасибо тебе большое, любимый мой. Вот вольная… — Подвинула свиток. — Отдай ему её сам. — Целовала его, всё понимающего и такого любимого.
Эрих, оформляя вольную для раба, беспрекословно выполнил просьбу пфальцграфини, попутно уговаривая её поговорить с герром Корблом насчёт его сорвавшейся помолвки с Элли.
— Уж и не знаю, — задумалась она. — Вернуть утраченное доверие будет непросто. Если ты в самом деле любишь Элли… — испытующе уставилась на мужчину.
Он утвердительно закивал.
Продолжила:
— Мы что-нибудь придумаем.
— Спасибо тебе, — гундосил растроганный нотар, пряча глаза.
* * *
Яробор уходил ранним утром.
Конюх держал под уздцы высокого крупного жеребца.
Четыре всадника в ожидании выехали за широко распахнутые ворота.
На крыльце, сложив руки на груди, стоял Герард.
Фиона, передав русичу тяжёлую суму, шмыгнула носом, косясь на Руди.
Бывшие забияки по-мужски крепко обнялись.
Наташа тяжело вздохнула. Она никогда не забудет, какое у него было лицо, когда он вошёл в переговорную и первого, кого увидел, был его хозяин — граф фон Бригахбург. Метнув быстрый прищуренный взор на неё, выпрямился, тернув ладонью по поясу, где в лучшие времена находился кинжал. Откинул голову и приподнял подбородок, приготовившись держать удар.
Герард, обойдя вокруг него, не спешил делиться радостным сообщением. Хлопнув его по плечу, удовлетворённо произнёс:
— Хорошо тебя кормили в неволе. Силён.
Пфальцграфиня перехватила взор русича на себе. Усмехнулась:
— Да, по ходу хорошо. Шашлыками потчевали да водкой поили. Да, Яробор?
Он молчал. Расслабленная недобрая ухмылка приподняла уголок рта.
— Держи, воин. — Граф передал ему вольную. — До Польских земель тебя поведут мои стражники, а дальше сам. И больше не попадай в полон.
Рука Яробора, принимая свиток, дрогнула, глаза влажно заблестели. Он упёрся взором в Наташу:
— А как же…
Она поняла, что он хотел спросить. Вздохнула:
— Ты же поклялся себе… Нарушать клятвы нельзя. Да и не собиралась я тебя шантажировать вольной. Поддалась минутной слабости. Прости.
Сейчас она смотрела на него и слёзы закипали в глазах. Было жаль расставаться. Привыкла. Свой. Такой понятный и такой рисковый. По его глазам видела, что и ему нелегко.
— Обязательно дойди, слышишь? Кланяйся родной земле, родителям… — Волновалась. — Спасибо, что тогда спас меня.
Он поклонился ей. В пояс. Поднялся на крыльцо, кланяясь, теперь уже бывшему хозяину:
— Спасибо, господин граф.
Пожали друг другу руки.
По-молодецки лихо вскочил на коня, придерживая горячего скакуна под собой, махнул на прощание рукой.
Уже с улицы до Наташи донёсся его сильный красивый голос. Яробор пел:
Мне осталась одна забава:
