За звуками музыки не слышала, спешит ли за ней Отто или она осталась одна. Не имеет значения! Юркнув под ковровый полог и ослепнув от навалившейся темноты, разбавленной редким свечным светом, бросилась к дверце. Слыша за собой топот и своё имя, рванула её на себя. Ударившись лицом во что-то мягкое и колкое, не успев испугаться, удивилась вспыхнувшему рою светлячков перед глазами. Задохнулась от нехватки воздуха, сползая на пол.
Упасть ей не дали. Повиснув странным образом в воздухе, сквозь стук сердца различила слова:
— Отто, не ожидал от тебя подобного…
Беспокойство, проникнув сквозь завесу шума, заставило встрепенуться. Придя в себя, она попыталась вскочить.
— Погодите, не спешите. У вас кровь.
Её опустили на скамью, укладывая на подушки.
— Отто, до чего ты довёл свою подружку? Так бежать от тебя, — посмеиваясь, незнакомец склонился над ней, всматриваясь в её лик, прикладывая лоскуток ткани к щеке. — Что-то я не помню тебя. Ты чья?
Перехватив платок, Наташа не удержалась от шпильки:
— А разве согласно правилам хорошего тона не мужчина должен представиться первым?
Незнакомец выгнул бровь:
— Хмм… Мне казалось, что…
— Генрих, это пфальцграфиня Вэлэри фон Россен.
— Пфальцграфиня? — Неприкрытое любопытство сквозило во взгляде. — Я думал, что знаю всех пфальцграфов и членов их семей.
Девушка села на скамье, спуская ноги и одёргивая платье.
Незнакомец сел рядом, наблюдая, как она, одной рукой придерживая платок у лица, второй оглаживает платье, расправляя складки на коленях. Под его ногой хрустнуло.
— Веер! — подхватилась она, вскакивая и оседая назад. Кружилась голова.
Мужчина наклонился, поднимая прорванный «ваньшань». На груди звякнула золотая цепь с крупными прямоугольными звеньями и фигурной подвеской с изображением короны.
— Мне очень жаль.
Пфальцграфиня тяжело вздохнула. Хельга расстроится.
— Так почему от тебя убегала фея? — спросил Генрих, не поворачиваясь к Отто.
Отняв от лика пострадавшей платок, озабоченно проронил:
— Царапина. Глубокая.
Бросил в темноту:
— Позовите лекаря.
Улыбнулся, вставая и протягивая руку Наташе:
— Идёмте.
Она заметила его сопровождающих, неслышно жмущихся у стены и практически слившись с нею. Один из них откинул полог, удерживая. Девушка обмерла, наконец-то сообразив, что перед ней коронованный принц — герцог Швабский, сын короля Конрада. Упасть в обморок не получилось. Полученная доза адреналина блокировала страх. Старательно присев в глубоком реверансе, во все глаза смотрела на молодого монарха, оказавшегося довольно высоким. Смуглое вытянутое лицо в ореоле вьющихся волос, подкупающий пытливый взор карих глаз, заглядывающих в душу, будто спрашивая: чего ты стоишь?
— Итак, Вэлэри… — предложил ей согнутую в локте руку, — …прошу вас быть моей гостьей.
Она, онемев, глазела на него, ничего не понимая. Стать гостьей короля?
Тряхнув головой и заломив бровь, ослепительно улыбнувшись, восторженно произнесла:
— Figase!
У выхода кто-то что-то вещал хорошо поставленным громким голосом, от которого заложило уши.
Пронёсшийся по залу ропот сменился оглушительным молчанием, и когда новоявленный король вышел из комнаты, тишина взорвалась аплодисментами и ликованием. Заиграла громкая музыка, резкая и вызывающе-раздражающая. Хотелось заткнуть уши…
Она сидела в тёмной карете, прикрыв глаза и прижимая к груди узкую длинную шкатулку, инкрустированную золотым кружевом, поглаживая пальцем бобышку на защёлке.
Натужное сопение на сиденье напротив сменилось тихим сдержанным постаныванием. Ретинда зашевелилась, меняя позу.
Наташа так и не поняла: у пфальцграфини в самом деле болела спина или она умело притворяется? В какой-то момент на празднике ей показалось, что Ретинда прикидывается больной. Зачем? Да кто её знает.
В тишине, разрываемой скрипом покачивающейся кареты, конским топотом и понуканием кучера раздалось:
— Вэлэри, ты довольна? Тебе понравилось празднество?
— Да, — ответила она, не кривя душой. — Спасибо, что предоставили мне такую возможность.
Всё было бы изумительно, если бы не Герард. Мысли о нём преследовали, бередили душу, поднимая со дна горький осадок, перша в горле едва сдерживаемыми слезами. Перед глазами стояла его невеста. И потом, сидя на возвышении за столом в обществе Генриха, взгляд Наташи кружил над местом, где рука об руку с красавицей-эльфийкой находился Бригахбург. Совсем близко. Настолько, что она слышала его запах, как и приторно-сладкий запах той, что заняла её место рядом с тем, кого она любила. Изредка Герард, склоняясь к Леонор, разговаривал с ней, и пфальцграфиня подмечала, как блестят её глаза и поднимаются уголки губ. Нужно быть слепым, чтобы не заметить, что невеста влюблена в жениха.
Девушка старалась не смотреть в их сторону, но взгляд снова и снова с упрямством капризного ребёнка возвращался к ним, подмечая доверительность их общения. Ни разу не поймав на себе его взора, она с горечью сознавала, что это конец всему. Конец их отношениям, их любви. Её любви. Глаза наполнялись слезами, и тогда она прятала их, опуская ресницы и уставившись в золотое блюдо, стоящее перед ней, наполненное всевозможными яствами, не в силах проглотить ни кусочка.
— Вам не нравится? — спрашивал Генрих, склоняясь к ней, заглядывая в лицо. — Попробуйте вот это.
Вместо одного блюда появлялось другое, которое тут же наполнялось новыми диковинками и она вынуждена была пробовать всего по чуть-чуть, чтобы не обидеть хозяина пира и кивать в знак восхищения, совершенно не чувствуя ни вкуса, ни запаха съеденного:
— Ваш повар превосходен… Всё очень вкусно, ваше величество. Просто я не голодна.
Как тяжело и непривычно сидеть у всех на виду под обстрелом пары сотен любопытных глаз! Она не привыкла к настолько откровенному вниманию, испытывая неловкость и скованность. Тяготилась обществом монарха, который, взяв над ней шефство, вёл себя безупречно.
И только вкус вина ощущался с неизменным постоянством. Оно освежало и бодрило, связывая рот приятной виноградной терпкостью, на время утоляя жажду. Дребезжащие нервы ненадолго успокаивались, пока в очередной раз она не ловила на себе взгляды «опекунов»: вопросительный Ретинды и пронизывающий Витолда.
Невзначай выцепив из ряда гостей знакомый лик блистательной герцогини Ангелики фон Вайсбах, находящейся в обществе высокой пышнотелой шатенки, уже не могла не реагировать на её тревожный неприязненный взгляд. Как же, она помнила, за чьей головой охотилась женщина и как сработала уловка Наташи, наведя тайного советника на ложный след. Ловила её частые взоры в сторону Герарда и её поведение в поместье «Rossen» сейчас не казалось дружеским и искренним. Мы все актёры и носим маски. Когда приличия важнее чувств — иначе не получится. Улыбалась в её сторону, выразительно приподнимая бровь и со скрытым смыслом ухмыляясь: «Ни тебе, ни мне. Так бывает». Её поняли. Ангелика поджала губы, опуская глаза.
