Стоны страдалицы за стеной вновь сменили звуки животной страсти.
Наташа расширила глаза. Какая искусная пытка слышать одновременно — слева муку и боль, справа райское наслаждение. За что ей всё это? Какой же гад, этот ненасытный Бригахбург! Какая мерзость!
Крепко зажмурилась, плотно прижав ладони к пылающим ушам, закачалась из стороны в сторону. Шум собственного дыхания заглушил доносящиеся отзвуки плотских утех. Почувствовав прикосновение к плечу, дёрнулась в сторону.
Сильные мужские руки перехватили её. Шамси прижал вырывающуюся женщину к себе:
— Тише, — успокаивающе прошептал он. — Доверьтесь мне.
— Довериться вам? — колотила его в грудь. — Вы все такие! Вам всё равно, кто будет согревать вашу постель. Вам тепло и удобно. Вы получаете всё, что хотите. — Всхлипнула, отбив руки гехаймрата, снова и снова перехватывающие её запястья. — Любовь? Чушь! Её нет. Есть физическое влечение, похоть.
— Успокойтесь, Вэлэри. Вас могут услышать, — уговаривал, как дитя. — Вам нужно поспать
— Поспать? Здесь? А у вас получится?
— Сядьте, — силой усадил на ложе. Метнувшись к столу, вернулся с кубками. — Давайте выпьем…
Пфальцграфиня его не дослушала. Выхватив «фужер», отхлебнула. Плевать на эти липовые приличия! Напьётся и заснёт. Только так она не будет слышать нескончаемой безжалостной возни вокруг нее. Поперхнувшись, выпрямилась. Взгляд упал на перстень супершпиона, на его повёрнутую в сторону внутренней стороны ладони верхушку. Почему она видит это и её трясёт? Что подсыпал дознаватель в вино? Яд?
— Принесите, пожалуйста, яблоко и… печенье, — попросила тихо, протянув руку к его кубку, вцепившись в него, как в спасательный круг. — Я подержу.
Стоило мужчине повернуться к ней спиной, не раздумывая, поменяла ёмкости местами. Будь что будет!
Не успел он вырасти перед ней, залпом проглотила питьё из присвоенного «фужера».
Эксиленц разжал побелевшие пальцы женщины и, освободив «свой» кубок, опустошил его.
— Сядьте ко мне спиной, — развернул её за плечи. Послушную, молчаливую.
Наташа притихла в ожидании его и своей реакции на выпитое. Хоть и сделала всего глоток перед заменой, но ведь сделала! Страшно…
Проникновенный голос Шамси звучал над ней совсем близко.
— Расслабьтесь, — едва коснувшись женщины, он откинул её волосы с плеч, обнажив шею, — сейчас вам станет легче.
Нежную кожу обожгло касание его горячих пальцев, вызвав неуютный зуд мурашек. Девушка вздрогнула.
— Позвольте мне позаботиться о вас, Вэлэри, — слышала сквозь нарастающий шум в ушах. Ничего, сейчас он упадёт замертво, а она… Что станет с ней, и что она будет делать, думать не хотелось.
Чужие руки неторопливо расплели косу, перебрали волосы, переместившись на затылок, подушечками пальцев массировали голову.
Чувствительная кожа приятно ныла от мягких прикосновений.
Словно нечаянно он касался мочек ушей, заставляя невольно вздрагивать и покачиваться под ненавязчивым напором рук.
Проникнув под ткань платья, мужские пальцы обвели ключицы, размяли мышцы плеч, вернулись к шее, поглаживая её на удивление гладкими ладонями.
Невероятно! Вокруг воцарилась тишина. Никто не кричал и не стонал, не слышался топот ног по коридору, не хлопала дверь.
Наташа устало прикрыла глаза, поддаваясь ласкающему движению рук, которые уже скользили вниз по спине вдоль позвоночника, вызвав желание прогнуться под его ладонями. И она прогибалась. Окутало душным жаром. Над ней слышалось тяжёлое мужское дыхание.
Под руками абассинца напряжённые мышцы расслаблялись, млея в ожидании очередного касания. Кровь пульсировала в венах, кружа голову, тело горело от умелых прикосновений и просило ещё.
— Хватит, — застонала, тут же усомнившись, сказала это вслух или ей померещилось.
— Верьте мне… — окутало шелестом падающей листвы осеннего леса.
— Верю… — шептала в ответ засыпающему разуму.
Глава 10
У самого лица назойливо звенел комар. Ветерок от его крыльев коснулся щеки. Писк затих, напомнив детскую присказку: «Кыш, птица! Нашла место, где гнездиться». Наташа хлопнула по кровососу, почёсывая скулу. Кожа отозвалась болезненным зудом. Под пальцами ощущались волдыри от укусов.
— Gad, — просипела сухими стянутыми губами, открывая глаза, невидящим взором уставившись на свисающий полог над головой.
Крошечное, непроницаемое чёрное оконце едва просматривалось на такой же чёрной стене. Огарок свечи потрескивал и коптил, выделяя едкий сизый дым. Камин потух, но ещё чувствовалось идущее от него тепло.
Вдохнула полной грудью, окончательно придя в себя.
Привстав в кровати, поняла, что так и уснула не переодевшись. Закрутившееся вокруг тела платье помялось до неузнаваемости. В глубоком кармане звякнули монеты. Тяжёлая зажигалка оттягивала второй карман.
Да ещё отлежала ногу. При смене её положения, словно миллионы острых колючек впились в ступню. Поглаживала её, массируя, разгоняя застоявшуюся кровь, облизывая губы, кажущиеся невероятно объёмными. Распущенные спутавшиеся волосы упали на лицо. Перекинув их на грудь, расчесала пальцами, скрутила жгутом на затылке, завязав узлом.
Она не помнила, как провалилась в забытьё. А вот ощущения от неспешно скользивших по её телу рук араба — помнила отлично. Она, готовая кинуться в истерику, не устояла против прикосновений, снявших эмоциональное напряжение и принёсших успокоение. Графиня ди Терзи тоже не устояла перед темнокожим Бондом. Он делал ей массаж, ублажал, а потом по его наводке ей отрубили голову. Или повесили.
Как же всё паршиво! От очнувшегося в душе страха, дыхание участилось, вырываясь из лёгких рваными выдохами. Было ли тревожное состояние результатом стресса или проявилось действие капельки яда, теперь не имело значения. Она жива.
Яд! Господи, она убила Шамси! Завертела головой, всматриваясь в неясные очертания крупных складок одеяла. Абассинец, укрытый по грудь, лежал на спине у противоположной спинки кровати. Валетом. Из-под одеяла выглядывала подогнутая нога, тёмными очертаниями выделяясь на светлом фоне.
Наташа, сглотнув, чувствуя подступающую тошноту, подползла к мужчине, прислушиваясь. Облегчённо выдохнула. Глубоко дыша, он безмятежно спал. Расслабленный, выглядел мирно и не вызывал неприязни. Сердце невольно сжалось. Сколько раз он мог перейти грань дозволенного, поставив перед собой цель — овладеть ею? Для него нет преград. Есть только внутренние границы, обозначенные им самим. Он физически силён. Она по сравнению с ним… Посмотрела на подрагивающие руки с расчёсанными комариными укусами. Букашка она… Он обмолвился, что она не в его вкусе. Сколько мужчин, свершая насилие, руководствуются собственным вкусом? Он за всё время их нелёгкого пути не сделал ей ничего дурного, не считая сам факт вынужденного путешествия с ним. Но и она не сделала ему ничего плохого. Пока не сделала.
