— С возрастом это пройдёт, — решилась подать голос пфальцграфиня, понимая, что мужчина хочет выговориться.
— Я это знаю, — бросил Корбл, — и все же… Она становится своевольной. Не думаю, что Тэрэсия и графиня согласятся отдать её в монастырь, хотя, это пошло бы ей на пользу. Могут выдать её замуж.
— В тринадцать лет? — У Наташи похолодели кончики пальцев. Вспомнился Карл и муж Хельги. Попади девочка в руки таких мужчин…
Герр Уц наклонил голову набок, снова присматриваясь к ней:
— А ты, Лэвари, где обучалась грамоте? Твои манеры, поведение… — скользил взором по её лицу, платью. — Я никогда не спрашивал тебя ни о твоей семье, ни о том, где ты воспитывалась.
— Герр Корбл, прошу вас, только не сейчас, — смутилась она. Лгать этому человеку не хотелось. — Элли слишком молода, чтобы стать чьей-то женой. Вы можете погубить её.
— Она будет под опекой мужа. Уж он, точно, будет знать, чем занять супругу, а у неё не будет времени думать о шалостях. Да и не мне это решать. Есть её мать, опекун.
— Но вы ведь вмешаетесь? — расстроилась Наташа. Кто станет слушать бастарда? — Дайте ей ещё несколько лет для взросления. Самое страшное в жизни — это безразличие. Элли не чувствует свою нужность тем, кого любит. А любит она вас, госпожу Тэрэсию, новорожденных мальчиков. Предпочитает большую часть времени проводить с вами, а не под опекой отчима. Она бунтарка. Это свойственно многим детям в её возрасте. Своими выходками она пытается привлечь к себе внимание. Госпожа баронесса с рождением близнецов зациклилась на них. Она привязана к своему мужу. Ей не до сестры. Вы — её единственный настоящий родственник, который может дать ей всё: нежность, ласку, внимание. Она должна не просто чувствовать вашу заботу. Ей нужно общение и любовь. Она любознательна, как все подростки. Вы для неё образец для подражания.
— Нет, она прекрасно знает, что я привязан к ней и намеренно не придерживается правил, установленных здесь мною. Она пользуется моей любовью к ней.
— Поэтому вы вмешаетесь, если её мать решит выдать её замуж сейчас. Ведь неизвестно, кто достанется ей в мужья. Она может погибнуть, и виновны в этом будете вы. Ваше бездействие станет причиной её возможного несчастья.
— Думаю, мать и опекун тщательно подойдут к вопросу выбора мужа для неё, — возразил он.
— Вы не сможете знать наверняка, каким человеком окажется будущий супруг Элли. — Снова вспомнился Карл, его лицемерие и артистизм. — Это бегство, герр Корбл. Вместо того чтобы попытаться разобраться и решить проблему, вы бежите от неё. Возможно, дело не в коте, а в его хозяйке? Вам не приходило в голову, что девочка может ревновать?
— Ревновать? К Ребекке? — Мужчина встал и, припадая на больную ногу, стал мерить комнату шагами.
— Да.
— Не смешите меня, Лэвари. — Остановился перед ней, в упор глядя ей в лицо. — У меня с Ребеккой никогда ничего не было.
— Посмотрите на ситуацию глазами девочки. Котёнка, которого она очень хотела, кто получил? И это только то, о чём я знаю. Думаю, за прошедшие годы было много чего, что подтвердило её догадки.
— Признаюсь тебе, десять лет назад я подумывал взять Ребекку в жёны. Но сейчас всё уже в прошлом.
— В прошлом? Да вы не отпускаете её! Она могла бы уйти отсюда и составить счастье другого мужчины.
— Я разве держу её? — Задумчиво хмурил кустистые брови.
— Вы объяснились с ней? Сказали, что нет никакой любви и она вам не нужна? Уж простите, что вмешиваюсь в ваши отношения, которых по вашим словам нет. Я вижу, как она смотрит на вас. Вы посвятили этому поместью свою жизнь. На уме только дом, хозяйство и тяжкий труд. Вы равнодушны к мирским утехам. Всё интересное в жизни проходит мимо вас, герр Уц. Вся ваша семья — Тэрэсия и Элли. Что станет с вами, когда девочка уедет в дом мужа? Тэрэсия уже отрезанный ломоть. А теперь представьте, что Ребекка тоже уедет. Человек, который любит вас и может сделать счастливым.
— Я не питаю иллюзий на этот счёт, Лэвари, — горько усмехнулся он и Наташа поняла, что он имеет в виду свою внешность. — Любовь — это привязанность. А привязанность к кому-либо — первейший путь к утрате душевного равновесия. Вот какова ваша любовь! — Качнулся в сторону двери, отступая к окну. — Вот что значит привязанность.
Наташа молчала. Очень хотелось помочь ему. Но чем? Она себе не может помочь. Может, прав этот с виду угрюмый, но по-настоящему добрый человек, и привязанность с любовью приносят одно разочарование? Может, надо как он, закрыться от любви завесой долга и обязанностей?
— Настоящая любовь, — тихо сказала она, — это ежедневная забота о любимом, бескорыстное служение ему. Это взаимная забота друг о друге, о своих детях. Это тяжкий труд и радость одновременно. Можно, конечно, прожить всю жизнь без любви, избегая её, сохраняя душевное спокойствие, ревностно блюдя порядок вокруг себя, избегая неопределенности. Но получится ли? Вы боитесь страданий? — Ответа не последовало. Теперь молчал Корбл. — Скорее, безответную любовь испытывает Ребекка. Соглашусь, что любовь часто приносит страдания. Безответная любовь — это больно, но не смертельно. Гораздо страшнее предательство любимого и разочарование в нём. Вот где настоящая боль. Когда умирает растоптанная душа. Да, герр Уц, настоящая любовь, если она неразделённая — это мука. Ваш ли это случай?
Девушка смотрела на него, отвернувшегося к окну. Его напряжённая спина, приподнятые плечи, опущенная голова сказали о многом. Вряд ли он когда-либо говорил с кем-нибудь на подобные темы. Тем более с женщиной. Думал ли о подобном с другой точки зрения?
Сзади скрипнула створка.
Наташа обернулась: никого.
Корбл в несколько шагов достиг двери, рывком её открыв:
— Ребекка, — провожал взором женскую фигуру.
— Я сейчас, — подхватилась пфальцграфиня.
На её зов экономка остановилась:
— Не стала вам мешать. Корбла разыскивает управляющий соседнего поместья.
— Вы не помешали. Я смотрела ногу герра Уца. Идёмте со мной, я покажу вам, как делать её растирание. — На удивлённый взор женщины тряхнула головой. — Да-да, всё расскажу и покажу именно вам. На себе. А уж вы сами решите, будете это делать лично или поручите кому-нибудь другому.
Не ожидая ответа, взяла растерявшуюся Ребекку под руку, увлекая за собой.
Декабрь — время коротких дней и долгих мрачных вечеров.
В поместье готовились к встрече Йоля.
Наташа всё свободное время проводила на уютной тёплой кухне, прислушиваясь и присматриваясь. О том, что она не имеет понятия о средневековом Рождестве, предпочла помалкивать. К её присутствию привыкли. Женщины её не сторонились, то и дело подходя, поглядывая на вязание в её руках, интересуясь, что бы она посоветовала при болях в пояснице, головокружении или сильном ушибе ноги.
Элли, после последней отповеди Корбла, остаток дня просидела в своей комнате и неожиданно для всех появилась в кухне к вечерней трапезе, присоединившись к прислуге за общим столом. Выбрав место рядом с компаньонкой старшей сестры, присматривалась к тому, как и что та делает, что ест и как себя ведёт. Нельзя сказать, что девочка отличалась плохими манерами. Однако, сравнивая её с Эрмелиндой, Наташа отметила, что та была по сравнению с ней простовата. Видно, без Гоблина и здесь не обошлось. Уж не поставил ли он её в пример? После трапезы Стрекоза не ушла. Засмотревшись на вязание, сбегала за спицами и пристроилась рядом с пфальцграфиней, внимательно её слушая и старательно дублируя узор из воздушных петель.
