Наташа без сожаления вернула украшение продавцу. Если бы он видел ларец с её украшениями, не рассыпался бы здесь перед ней, демонстрируя серебро.
— Вот, Лэвари, что скажешь? — На ладони Гоблина покоилось массивное грубоватое кольцо с бирюзой.
— Прекрасный выбор!.. — открыл рот продавец, но натолкнувшись на тяжёлый взгляд посетителя затих, сникая. Парень, сидящий на корточках у стола, многозначительно хмыкнув, схлопотал подзатыльник.
— Герр Уц, понимаю так, что вам нужен мой совет? Тогда озвучьте, кому вы собираетесь сделать подарок? — Улыбнулась, догадавшись, получив в ответ робкую улыбку.
— Как думаешь, ей понравится?
— Бирюза — камень счастья и удачи. Он сделает Ребекку счастливой.
— Да-да, — не утерпел торгаш, — ваша спутница разбирается в камнях. Это роскошное украшение для любой женщины.
Девушка вздохнула. Мужчина действовал на нервы.
— Герр Уц, посмотрите вот это, — выбрала очаровательное колечко с квадратной вставкой. — Гранат вызывает любовь и страсть. Оно яркое и подойдёт в качестве подарка мудрой и немногословной Ребекке. А размер? — спохватилась она.
Гоблин надел кольцо на мизинец, относя его от лица, всматриваясь:
— Самый раз будет, — довольно крякнул. — И правда, хорош альмандин.
Хозяин помалкивал, боясь спугнуть покупателя, отсчитывающего плату.
— А на заказ можете сделать? По моему рисунку? — Наташа в упор смотрела в колючие бегающие глазки ювелира. Или перекупщика.
— Можем, можем, — защебетал он. — Доставим, куда прикажете.
— В Аугуст можете?
— Ах, какое чудесное совпадение, госпожа. Позвольте представиться — Хайнц Либенхофен из Аугуста. Желаете сейчас снять мерку и оставить заказ? — Ткнул ногой в парня, который тут же вскочил, бесцеремонно уставившись на пфальцграфиню.
— Раз мы из одного города, пожалуйста, придите недели через две в таверну «Пять звёзд» и спросите Вэлэри Ольес. Это я.
— Не слышал о такой таверне. — Торговец в замешательстве огладил чёрную бороду.
— Услышите.
— Обязательно придём, госпожа Ольес, — снова толкнул беднягу-парня в бок. — Всё сделаем наилучшим образом.
— Это ваш сын? — спросила из вежливости, отмечая измождённый вид юноши.
— Ученик, сиятельная госпожа. Бестолочь. Шесть лет уж как учу его и всё без толку.
Тот, глянув на учителя, дёрнул щекой, на которой проступал едва заметный старый синяк. Назвать их отношения уважительными не повернулся бы язык.
— Приходите, — вздохнула она.
Лишившись утума и комплекта с гранатами, Наташа переживала до сих пор. Мысль восстановить утерянные украшения пришла неожиданно. О фианитах, конечно, придётся забыть. А вот подобрать камни и воссоздать серьги и кольцо, попробовать можно. Сложнее обстояло дело с кольцом-утумом. Сможет ли ювелир повторить тонкий витиеватый рисунок? Не попробуешь — не узнаешь.
Наташа присматривалась и прислушивалась к тому, как ведёт переговоры и торгуется Гоблин, покупая у фламандских купцов хорошо выделанные сукна, игнорируя дорогие восточные шелка и ткани. Заметив её интерес к такому рода товарам, помог ей выторговать приличную скидку не только на ткани, благовония, сахар, а и на пряности: перец, корицу, имбирь, шафран, гвоздику, мускатный орех, лавровый лист, длинный индийский горький перец и другие. Соль, неочищенная, крупными кусками не понравилась. Вспомнив о солеварне Бригахбурга и его белой соли, спросила торговца:
— А из графства Бригах соль бывает?
— От графа фон Бригахбурга? — не удивился торгаш. — Как же, знаю такого. Что-то нет в этот раз ни его, ни управляющего.
Убедившись в очередной раз, что мир тесен, девушка загрустила. Если бы сейчас повстречала Герарда, мимо бы не прошла, сделав вид, что не знакома с ним.
Месяц назад Хельга всё же отправила гонца в замок графа. Тот, вернувшись через две недели, за которые Наташа извелась от плохого предчувствия, привёз неутешительные вести. К его визиту в замке отнеслись сдержанно. Вышедшая экономка, выслушав мужчину, гостеприимно предложив кров и еду, сообщила, что хозяин в отъезде и во время его отсутствия вопросы о чём бы то ни было, обсуждать никто не вправе. О графине Хильдегард фон Борх, там никто, естественно, не слышал и о причине отсутствия графа ему не посчитали нужным сообщить. Удалось переговорить с его братом, бароном Дитрихом фон Бригахбургом, который соизволил поделиться скупыми сведениями, что упомянутая прачка родила здорового мальчика, которого решено было до исполнения им годовалого возраста оставить при матери, поселенной в выделенном покое в замке и находящейся под присмотром нанятой надзирательницы.
Решив, что при первом удобном случае подруги навестят ребёнка и проведут переговоры по его усыновлению, они успокоились. Главное — малыш жив и здоров. Эрих, однако, несколько озадачил их, заявив, что дело может принять неожиданный оборот. Всё будет зависеть от поведения и желания владельца графства вести переговоры.
— Всё же я единственная родственница мальчика и к тому же имею мужа. Господину Бригахбургу необязательно знать истинные причины моего замужества, — упорствовала она.
— Посмотрим, что скажет господин граф, — не стал спорить нотар.
В обоз отправились ковры и дорожки, два больших — особенно понравившихся — дорогущих гобелена с видами райского сада и охоты. Остановив выбор на небольших вышитых шпалерах, решила оформить их в рамы в виде картин, предвкушая результат. Стены в комнатах, большей частью украшенные стенными панелями, не требовали дополнительной маскировки.
Тщательно подошла к выбору бумаги: дешёвой для ежедневного использования и дорогой для пригласительных открыток.
Последним пунктом в списке покупок значилось приобретение рабынь. Самое сложное она оставила на «потом», совершенно не представляя, как справится с этой задачей даже с помощью Корбла.
Глава 21
Невольничий рынок находился в некотором отдалении от базарной площади в конце кривой, залитой нечистотами улочки. Здесь оказалось не менее оживлённо, чем на оптовой ярмарке. Чему удивляться? Рабы и есть товар, счастливые обладатели которого, расталкивая встречных и угрожающе размахивая плёткой, уверенно вели за собой на верёвках себе подобных. Они, со связанными руками, в изодранной одежде, с покорными, опущенными, ничего не выражающими лицами, порой своим могучим телосложением превосходили новых щуплых хозяев.
Наташа, уцепившись в руку Гоблина, во все глаза рассматривала живой товар, выставленный на продажу на деревянных помостах, как на витрине универмага: женщины, мужчины, дети, карлики, невольники с физическими недостатками. Светлокожие, смуглые, темнокожие, с волосами всех оттенков и структуры, различными размерами и формой глаз, они не выражали ни протеста, ни отчаяния, безропотно ожидая своей участи. Продавцы, тыкая кнутом то в одного, то в другого, описывали интересующимся покупателям достоинства «товара»:
