Все-таки полезно иметь бывшего мужа. Заботится, как настоящий, а ограничений свободы при этом никаких. Я доверчиво вручила Шурику свою куртку. Бывший второй обреченно растянул ее за моей спиной и стал терпеливо ожидать, пока я попаду в рукава.
– Знаешь, я начинаю разделять мнение Жорика, – бубнил Шурик, когда мы уже подходили к машине. – Действительно, что за дурацкий этикет? Ведь самой на себя надеть куртку тебе намного удобнее… А так и ты мучаешься, нащупывая нужные дырки, и я, пытаясь поймать твои руки… Зачем?
– Не говори глупостей! – иногда я поражалась, насколько легко Шурик попадает под чужое влияние. – Твоему Жорику, видимо, никогда не приходилось ухаживать за настоящими дамами! Если женщине предстоит надеть дорогую роскошную шубу или длинную тяжелую дубленку, которые сами по себе весят столько же, сколько их обладательница, помощь джентльмена действительно оказывается очень кстати. Не все же, как я, в замшевых курточках бегают. И потом ты просто неправильно подаешь куртку – слишком высоко держишь.
– А как нужно правильно? – в голосе бывшего мужа мелькнул неподдельный интерес, и я слегка удивилась.
Вообще Шурик вел себя как-то подозрительно. Раньше его никогда не интересовали правила поведения. Что ж, ничего плохого в подобных изменениях быть не могло. Я мигом стащила со слегка ошарашенного бывшего мужа пальто.
– Вот так нужно, – я подала пальто Шурику, демонстрируя виртуозную галантность. – Ощутил? – Я снова стащила с него пальто. – А ты подаешь вот так, – наглядно указывая незадачливому кавалеру на его ошибку, я мельком глянула на крыльцо Шуркиного офиса. Там, опершись на заснеженные перила, стоял Жорик и, широко улыбаясь, наблюдал за моими действиями. Я смутилась.
– Впрочем, спроси у своего всезнающего Жорика, – тут же прекратив обучение, буркнула я и требовательно протянула Шурику ладонь. – Ишь как на нас смотрит! Прикидывает небось, насколько опасно тебя со мной отпускать. Охранник все-таки.
Шурик послушно отдал мне ключи от форда и первым сел в машину.
– Жорик раньше в милиции работал. Хоть и обычным опером, но в расследованиях тем не менее участвовал. Он помогает мне развивать дедуктивный метод мышления, обращая внимание на всякие такие мелочи.
– А!..
Стремление к самосовершенствованию могло довести моего бывшего второго мужа еще и не до такого маразма. Однажды он неделю ничего не ел, тренируя свой организм. Я представила, как бывший опер сейчас анализирует меня. Опираясь на узнанные им сегодня про меня детали, можно было составить настолько отвратительную картину, что становилось даже обидно.
– Дурак твой Жорик! – зачем-то брякнула я Шурику.
– Тьфу ты! – Шурик не выдержал. – Кэт, да что с тобой? Ты сегодня ну совсем не в меру колючая! То тебе Клюшка не угодил, то Жорик, то я…
Я тяжело вздохнула, осознав, что упрек второго бывшего справедлив.
– Не знаю… – пришлось жалобно глянуть Шурику в глаза. – Не обижайся. Я, наверное, просто не выспалась. И извини, что опоздала, у меня действительно была уважительная причина.
– Ну что с тобой поделаешь. Хотя в итоге так и вышло, что я исключительно из-за тебя в выходной на работу ездил. Мы с покупателем форда должны были сегодня машину на него переоформлять, но так как я все утро проторчал в ожидании тебя, а позже у всех оказались свои дела, то решили на завтра сделку перенести.
Мои намерения каяться и извиняться моментально улетучились.
– Ты продаешь форд?!
– Уже, считай, продал. Сегодня, если б ты не пропала, все бы уже оформили. Я даже задаток получил.
Я все еще не верила услышанному.
– Знал, что ты расстроишься. – Шурик рассеянно смотрел в сторону. – Что поделаешь, пришло время покупать новую. Нельзя так долго ездить на одном и том же автомобиле. Коллеги, и уж тем более начальство, не поймут. Новую машину я иногда тоже буду тебе давать покататься.
Такого удара со стороны своего второго бывшего мужа я никак не ожидала. К старенькому форду, несколько раз покалеченному в мелких стычках с себе подобными и неизменно спасаемому знакомыми автомеханиками, у меня выработалось совершенно особое отношение. Во-первых, это была первая машина, в которой я разъезжала самостоятельно, без чуткого надзора инструкторов, мужей или просто друзей. Во-вторых, во времена покупки этой машины Шурик, хотя уже и находился в статусе бывшего мужа, все еще был в меня влюблен. Посему мое мнение сыграло не последнюю роль в выборе именно этого форда. В-третьих, я просто любила эту машину.
Я всегда испытываю затруднение, когда меня спрашивают, к примеру, кого я люблю больше – кошек или собак. По сути ни тех, ни других. То есть существуют, конечно, безмерно любимые мною особи и среди кошек, и среди собак, и среди хомяков, и даже среди людей. Но люблю я их не за принадлежность к некоему классу – ты кошка, значит, я тебя люблю, – а непосредственно за индивидуальность конкретного индивида. Точно так же я обожала форд, посему заявление о том, что следующую машину иногда тоже будут отдавать мне в эксплуатацию, утешением не служило.
– Я могу как-то повлиять на твое решение? – сдавленным голосом спросила я.
Когда бывало очень больно, я непроизвольно выдавала себя: голос становился чуть хриплым и тихим, лицо каменело, глаза превращались в пустые оптические приборы. Я ругала себя за неумение скрывать это состояние, но поделать ничего не могла.
– Кэт, брось! – Шурик дружески хлопнул меня по плечу, пытаясь поддержать. – Послушай, это всего лишь машина.
– За сколько ты продаешь форд? Я найду деньги и дам больше!
– Не выдумывай! – Шурик начинал всерьез раздражаться. – Не нужно так трагично все воспринимать и ставить меня в идиотское положение.
– Сколько? – одними губами прошептала я, сама уже прекрасно понимая, что веду себя по-детски и некрасиво.
– Это не те деньги, которыми ты сможешь бросаться! Перестань!
На этот раз пришлось считать до пятнадцати.
– Хорошо, я понимаю, извини, – сказала я, успокаиваясь.
– Договорились. – Шурик, терпеливо дождавшийся окончания моего внутреннего счета, казался мне теперь героем. И как он умудрился так долго со мной прожить?
Глава третья,
в которой происшествие обрастает новыми подозреваемыми и норовит стать делом чести
Я наконец попрощалась и, глотая снежинки вперемешку с вдруг появившимися слезами, пулей влетела в свой подъезд. Надо заметить, что плакала я вообще-то редко. Причем всякий раз, когда это все-таки происходило, найти какую-либо вразумительную причину подобному состоянию не получалось. Тесная клетка лифта, обитая стандартным тускло-желтым пластиком, казалось, была сегодня особенно вонючей. Я размазала рукавом куртки косметику, впилась, не видя ничего перед собой, ключом в замочную скважину, ввалилась в однокомнатную хрущевку, которую снимала вот уже полтора года, и, сбрасывая все с себя на ходу, кинулась в ванную. К счастью, этой зимой горячую воду почти не отключали.
