Я даже не стала придираться к Клюшкиной непостижимой формулировке. Пытаясь запомнить каждую черточку подозреваемого, я отрешенно пялилась в экран. Что ж, если этот гадкий Александр решится на шантаж, я буду иметь временнóе преимущество, потому как знаю врага в лицо еще до его вступления в игру.
– Может, прекратим пустую трату времени? – Клюшка, не дожидаясь моего ответа, выключил телевизор. – Послушайте, гражданка Кроль, ни вы, ни я пока не можем ничего предпринять. Давайте спокойно разъедемся по домам.
На этот раз я смиренно покорилась. Клюшка, видимо, уже окончательно разуверившийся в наличии у меня здравого смысла, удивился настолько, что даже предложил подвезти меня домой.
– Завтра я постараюсь узнать как можно больше об этом седом господине, – выйдя наконец из офиса, Николай как-то моментально подобрел.
– Каким образом? – живо откликнулась я, всегда готовая поучиться технологиям поиска преступников.
– По своим каналам, – сухо ответил Клюшка. – Если этот Александр проживает в нашем городе постоянно, то найти его не составит труда.
– Вряд ли он появится в «Надежде» снова, – задумчиво произнесла я, подходя к Клюшкиной машине. – Я бы на его месте серьезно опасалась мести, тем паче что мы теперь действуем вместе.
Клюшка даже не стал придираться к моей непостижимой формулировке.
– А ведь и вправду! – он явно обрадовался. – Ведь преступник, скорее всего, больше в мои заведения не сунется. Какое мне теперь до него дело?
– Эй, – отбивать Клюшкину охоту отыскать обидчика Виктории я абсолютно не хотела. – Не забывайте, если вы не поможете мне в поисках, я устрою грандиозный промоушен этому преступнику и его деятельности в «Надежде», а Виктория пожалуется в полицию.
Клюшка опять нахмурился и не разговаривал со мной до самого синего дома.
Глава четвертая,
в которой дело отчаянно пытается принять серьезный оборот, но несерьезные действующие лица ломают его цели
Никогда не думала, что вонючая кабина душного лифта может показаться такой родной. Я нажала кнопку своего этажа и, начисто забыв о всякой брезгливости, вжалась затылком в холодный пластик. Глаза сами закрылись. Кажется, я засыпала. Стоя. Как лошадь. Двери лифта со скрежетом раздвинулись, выгоняя меня. Пришлось экстренно собирать остатки сил и выносить себя на лестничную площадку. Там, напряженно глядя за окно, нервно тарабанила пальцами по заплеванным подъездным перилам Силенская. Чуть выше, прямо на ступеньках, сидел Жорик. Тот самый охранник из Шурикиного офиса. Он широко улыбался и не отрываясь смотрел на меня.
– Нет! – только и смогла произнести я. Слово показалось мне неубедительно вялым. Я зашла обратно в лифт и нажала кнопку первого попавшегося этажа.
– Да! – уверенно возразила Виктория.
Двери лифта наткнулись на носок ее дорогостоящих сапог и почтительно расступились. Силенская выковыряла меня из кабины и подвела к Жорику.
– Это Георгий Собаневский. Когда-то он работал в органах и очень помог моей свекрови. Я доверяю ему как себе. Он будет с нами.
Пришлось все же проснуться.
– Странный ты человек, Георгий Собаневский, – я пристально посмотрела в ставшие вдруг непроницаемыми глаза Жорика. – То исправно работаешь опером, ловишь злодеев, свекровям чьим-то помогаешь. То уголовников в тюрьме сторожишь. То вдруг уходишь в охранники офиса. А в завершение всего нанимаешься к двум истеричным бабам расследовать их истеричные бабские дела…
– К одной, – Жорик беззлобно хмыкнул. – Я только к Силенской нанимался.
Я молча проглотила этот выпад.
– Не знала, что вы знакомы. Хотя пора привыкнуть, что в этом городе все друг друга знают, – вмешалась Виктория. – Что ж, это к лучшему. – Она улыбнулась, заученным движением переставив мышцы щек.
– Ты, Кроль Екатерина, тоже не слишком последовательна в карьере. – Георгий проигнорировал вмешательство Виктории, и в глубине души мне это очень понравилось. – Да, в общем-то, и в жизни, как я слышал…
«Шурик рассказал. Вот свин», – мелькнуло в мыслях, и стало грустновато. Жорик прав – не с моей биографией обвинять людей в нелогичном ходе карьеры. С другой стороны, вмешательство охранника было мне настолько невыгодно, что я не имела права смолчать. Несмотря на полную невиновность этого самого Жорика и его глядящие на меня с насмешкой до неприличия красивые карие глаза.
– Зачем он нам нужен? – набросилась я на Викторию.
– Профессионал, – безапелляционным тоном сообщила подруга, потом снизошла до объяснений: – Он раньше работал в милиции и знает, что надо делать в столь катастрофической ситуации, как моя. К тому же Георгий порядочный и надежный человек.
Жорик тактично отошел, но при этом не мог не слышать наш диалог. Мне стало стыдно. Но поступить по-другому я не могла.
– Вика, порядочные и надежные люди не работают мальчиками на побегушках. Охранник! – я скривилась. – В его-то возрасте! Ты хотя бы знаешь, за что его выгнали из оперов?! – Я делала большие глаза и убедительно жестикулировала.
– За помощь моей свекрови, – спокойно ответила Вика. – Один подонок напал на нее в подъезде, избил и украл портфель. Вместе с деньгами и очень важными документами. Георгий нашел негодяя, но арестовать не смог – тот оказался сыном какой-то шишки. Тогда Георгий применил другие методы. Видимо, физические. Подонок вернул документы. После этого папочка-шишка сделал все, чтобы испортить Георгию жизнь. Это было давно, еще до реформ, тогда такое еще было возможно и ненаказуемо.
Я никогда не могла понять, одобряет ли Виктория сегодняшние реалии из-за политической ориентации или из идиотизма. В любом случае мне больше нечего было возразить. Оставалось только смириться:
– Я не знала. Думала, очередной любитель просиживать штаны за твои деньги. Проходите. Только в квартире бардак.
Первым делом я прикрыла дверь в комнату и загнала гостей на кухню. Надо же было им появиться именно сегодня, когда у меня в комнате такое черт-те что! Обычно у меня все в норме и гости могут смело расхаживать по всей квартире. Хоть под диван лезьте, все равно ни пылинки не найдете! Нет же, эти пришли именно сегодня!
– Вторые сутки не сплю! – сообщила я, включая газ. – Только на кофе и держусь. Вам тоже?
– Нам тоже, – за двоих ответила Виктория, и мне это не понравилось.
Виктория металась из угла в угол моей махонькой кухоньки. При этом она то теребила аккуратно лежащую на холодильнике белоснежную салфетку, то мусолила пальцами листья ни в чем не повинного, одиноко растущего на подоконнике алоэ, то царапала ногтем гофрированное стекло кухонной двери. В общем, изощренно действовала мне на нервы. Жорик скромно присел на краешек табуретки в углу. Видимо, Виктория успела запретить охраннику со мной ругаться, поэтому колкостей он больше не отпускал и смотрел на меня с выражением вежливой почтительности. Эта фальшь мне тоже не понравилась.
