– Опять мне своим дядей грозить будешь? Ну-ну. А ты знаешь, что нынче власть слегка переменилась? Кстати, – он вдруг рассмеялся, – кто будет вызывать полицию? Ты будешь вызывать полицию? Ну-ну! – Жорик прищурился и предъявил удостоверение оперуполномоченного.
Мы с Клюшкой одновременно вздрогнули. М-да… Я-то думала, что Георгий уволен из органов.
– А что это значит, знаешь? – продолжал Жорик. – Раз меня, несмотря на твои хлопоты, приняли обратно, значит, твой дядя в нашей системе больше ничего не решает. Понял? Я на тебя дело не завожу просто потому, что руки марать неохота. А охрана твоя ко мне притронуться права не имеет. Я – «лицо при исполнении». Все за решеткой окажутся! Ты мне не молчи! – Жорик перешел на повышенный тон. – Ты мне давай отвечай на вопросы Катерины, если не хочешь, чтоб хуже было!
После чего последовал приведенный выше монолог обиженного опера, который окончательно сбил с Клюшки спесь, а с меня – всякое понимание происходящего. Бедный Николай мельком глянул на меня, явно моля о помощи, и я осознала, как виновата перед товарищем.
– Жорик, – я робко дернула опера за рукав и тут же устыдилась собственного ставшего вдруг пискляво-заискивающим голоса. – Это же Клюшка, он же невиновен, ты сам говорил. На каком основании ты с ним говоришь, как с преступником?
– Много разговариваешь! – рявкнул на меня опер, и я на какое-то время вообще утратила способность говорить. Потом Жорик тяжело вздохнул, несколько раз мотнул головой, явно приходя в себя, и заговорил уже более спокойным тоном: – Поверь мне, Катерина, этот тип и есть преступник. По-другому с ним нельзя разговаривать.
– Если я преступник, то почему до сих пор не за решеткой? – язвительно поинтересовался Клюшка, тоже заметивший, что опер начал успокаиваться.
– Ты отвечай давай, а не вопросы изобретай! – профессионально гаркнул Жорик.
Я чувствовала себя полной идиоткой. С одной стороны, я уважала Николая, и подобные методы ведения беседы с ним, разумеется, считала неприемлемыми. Причем, судя по бросаемым на меня Клюшкиным взглядам, незнание Жориковых планов никак не освобождало меня от ответственности за то, что я привела сюда этого хама. С другой стороны, возможно, грубость Жорика была единственным методом что-то узнать об Александре в нынешней ситуации. Кроме того, меня выводил из себя один замечательный факт: Жорик, имея с Клюшкой какую-то давнюю вражду и зная, что тот замкнется при встрече с опером, все равно напросился идти со мной. То есть по всему выходило, что Георгию нравилось устраивать подобные скандалы и что шел он к Клюшке, прекрасно понимая, во что выльется встреча, и осознавая, что подставляет всем этим меня. Мое ранимое самолюбие требовало разбирательства.
– Я тебе сейчас кое-что объясню, – как бы в ответ на мои мысли поспешил сообщить опер. – Твой друг Клюшка на самом деле совсем не безгрешная фигура. При своем элитном клубе знакомств наш любезный Николаша содержит притон. Мальчики и девочки по вызову, любая прихоть за большие деньги и прочая пошлятина. Занятие противозаконное, непорядочное и к тому же отличающееся очень навязчивым маркетингом. Все клиенты, заполняющие анкеты в клубе «Надежда», через время получают звонок от теневого сегмента организации с предложением сделать эксклюзивный заказ. Мы, мол, знаем, что вы страдаете от одиночества и ищете партнера, знаем ваши предпочтения, поэтому хотим предложить прекрасного специалиста, который непременно развеет вашу тоску.
Рассказ получился весьма эффектным. Я запуталась окончательно, зато получила некое подобие оправдания поведению Жорика. Впрочем, лично я ничего такого уж отвратительного в бизнесе Клюшки не увидела. Если в его структуре все совершеннолетние и они взаимодействуют по собственной воле, то это можно назвать тем самым случаем, когда деньги не пахнут. Какое вообще нам с Георгием, нанятым для расследования совсем другого преступления, может быть дело до законности бизнеса Клюшки?
– Продолжи мой рассказ, Николаша. Не хочу, чтобы девушка подозревала меня в излишней жестокости, – перебил сам себя Георгий.
– Вот еще, – Клюшка из последних сил старался не терять чувство собственного достоинства. – Может, объяснишь, почему я должен что-то кому-то рассказывать? И про мой бизнес, и про этого вашего Александра?
– Мне проще тебя пристрелить, чем объяснять, – многообещающе ухмыльнулся Жорик. – Не хочешь тут разговаривать? Ладно, вызовем тебя куда следует. Понятно, что ты со своей изворотливостью все равно добьешься прекращения дела. Только дороже выйдет. Правильнее тебе сейчас со мной поладить. Обещаю полную конфиденциальность. Мне всего лишь нужно найти Александра. Ну и, – Жорик кинул взгляд на меня, – оправдание в глазах общественности мне тоже не помешает. А то Катерина, я смотрю, вообще ничего понять не может.
– Что непонятного? Я содержу притон. – Клюшка насмешливо прищурился. – С навязчивым маркетингом и гендерным многообразием. Ты уже сам все рассказал. Между прочим, – Клюшка вдруг решил отстоять честь своего заведения, – я считаю, что занимаюсь важным и нужным делом. У нас самые разные клиенты: кто-то хочет просто поболтать, кто-то ищет собутыльника. Кому-то нужен советчик или советчица, кого-то интересует профессиональный секс. Если в двух словах рассказать, как все это работает, картина получится далеко не столь удручающая, как хочет представить наш опер. Сейчас поясню…
Я попыталась сосредоточиться и собрать все услышанное воедино. Получалось, что клиентурой Клюшкиного борделя являлись в основном одинокие обеспеченные женщины. Набирал клиенток Николай, обрабатывая данные после проведения вечеров в клубе знакомств. Клиентки чаще всего оставались довольны. Многие после покупки кратковременного свидания оплачивали потом и длительные отношения.
– В каком-то смысле получается, что вы просто посредник между альфонсами и их жертвами, – зачем-то принялась философствовать я. – Обычный посредник. Что же тут криминального? Кстати, берите деньги и с одних и с других!
– Он пытался, – не оценил мою шутку Жорик. – Однажды один из его жиголо и клиентка решили, что любят друг друга и хотят строить отношения без всякой коммерческой составляющей. Николаша обиделся и стал требовать с работника погашения упущенной прибыли. Парень написал заявление в полицию. Помимо всего прочего, он рассказал, насколько бесправным и морально раздавленным становится человек, подписавший договор с нашим Николашей.
– Все они заранее знают, на что идут! – возмутился Клюшка. – И потом это ложь! Я стараюсь по возможности учитывать мнение работника при назначении его на то или иное задание. Не всегда это реально, естественно. Но, спрашивается, чем люди думали, подписывая, что обязуются выполнять любую работу в рамках договора? Частенько, между прочим, мне приходится защищать своих агентов от необходимости выполнения функций сверх оговоренных в договоре. К примеру, одна неврастеничка отказывалась прекращать свидание в срок и дала своему догу команду не выпускать нашего парня из особняка. Мы с охраной тогда, считай, штурмом брали дом, вызволяя бедолагу. Ну а такие «несчастные случаи», как «влюбился в клиентку», «не могу брать с нее деньги», у нас даже в договоре предусмотрены. Или компенсируй предприятию потери, связанные с твоими чувствами, или не влюбляйся. Тут уж одно из двух.
