У Виктории была забавная привычка называть свою маму «мэм».
– Ну конечно, – заворчала я, – как обычно, в твоих выдуманных историях все такие слабые и беспомощные, а ты всех спасаешь.
– Какая разница, что я сообщила мэм? – отмахнулась Виктория. – Главное, что правдоподобно. В общем, Жорик осмотрел тебя, заявил, что травма не опасна, что нужно просто полежать немного, и убежал по делам. А я принялась отговаривать мэм вызывать скорую или сообщать твоим родителям о происшедшем.
– О! – одобрила я. – Вот это правильно.
– Я сказала, что ты скрываешь от них свои отношения с Георгием, и попросила, чтобы мэм молчала в тряпочку. Это правильно? – в глазах Виктории запрыгали бесенята пошлого любопытства.
– Правильно, – рыкнула я, не в силах произнести длинный монолог на тему моего права не посвящать Викторию в свою личную жизнь. – А ты уверена, что твоя мэм не проговорится?
– Уверена в обратном, – честно призналась Виктория. – Но в любом случае это случится не раньше, чем мы уйдем отсюда. А значит, твои родители не очень-то будут нервничать: раз ты ушла своим ходом, значит, чувствуешь себя лучше. Тебе ведь лучше, да? Я не очень сильно тебя стукнула?
Я поняла, что мне придется зайти сегодня к родителям. Впрочем, это были не самые плохие новости. Я попыталась обдумать сложившуюся ситуацию. Ничего не получалось. Творящийся вокруг бред в совокупности с головной болью делали меня абсолютно тупой. Возможно, именно таким образом возвращая меня в привычное состояние. Ибо другого, кроме крайней степени собственной глупости, оправдания тому, что я влезла во всю эту историю, я сейчас найти не могла.
– Послушай, – я села, облокотившись на подушку, голова болела уже меньше, – а по каким таким делам умчался наш опер?
– Нашла что спросить! – возмутилась Виктория. – Понятия не имею. Сказал только, что теперь точно знает, кто шантажист, и что он знаком с ним лично, знает, где его искать. – Я моментально покрылась холодным потом. С кем Жорик знаком лично? С Шуриком, например. Но… – Про деньги тоже сказал, что не стоит переживать. Завтра, говорит, обязательно верну… – продолжала Виктория. – Говорит, так как все купюры переписаны, мне нечего опасаться. Наверное, решил немедленно приступить к задержанию преступника и изъятию у него денег, подключив к этому свои связи в полиции.
– Когда вы успели купюры-то переписать?
– Это не я – это Георгий, он сегодня полдня этим занимался. Я даже комнату отдельную ему под это дело выделила в офисе. Он молодец, умудрился все переписать, пересчитать, да еще и не привлечь при этом внимания сотрудников!
– Мистика какая-то! – вырвалось у меня.
– Что? А, да, действительно, просто чудо, как он все успел.
– Вика, скажи, как выглядел человек, которого видел Жорик? Он похож на твоего Александра? – готовясь к самому худшему, спросила я.
– Мне даже в голову не пришло уточнять, – растерялась Виктория. – Для меня это давно установленный факт. А правда, вдруг Александр ударил Жорика по голове, а в лицо Георгий видел только сообщника Александра? Тогда выходит, что Жорик знает только сообщника и поймает только его одного. А если поймает Александра, то ему ужесточат наказание. Кроме шантажа, припишут еще нападение. На полицейского!
Вика выглядела совсем растерявшейся.
– Не ужесточат, – успокоила я подругу, хотя самой мне было ох как неспокойно, – Жорик уже не работает в органах. Все будет хорошо.
Мы задумались, каждая о своем.
– Вот странно, – задумчиво проговорила Виктория, – мы обе, не сговариваясь, жалеем шантажиста и преступника.
Я сочла нужным промолчать.
– Знаешь, – продолжала Виктория, – у меня все в голове перемешалось из-за этой истории. Даже не в фактах дело – в отношении. Раньше для меня все было просто. Тот, кто действует против меня, – плохой человек. А сейчас я запуталась. Может, это я какая-то не такая и настраиваю этим людей против себя, вынуждаю их своей непреклонностью поступать со мной так жестоко? Возможно, я сама дала повод Александру так странно вести себя со мной? Ведь, я уверена, он – хороший человек. Он не стал бы объявлять войну ни с того ни с сего. Может, я его чем-то унизила…
Я резко встала и, сославшись на плохое самочувствие, попыталась избежать дальнейших разговоров. Последний монолог показал, что Вика – человек восприимчивый и самокритичный и что она действительно влюблена в моего бывшего мужа. Сейчас подобные мысли всерьез действовали мне на нервы. Я постаралась мягко уйти от этого разговора, объяснив, что пойду ночевать к родителям. Мысль о том, что от горячей ванны и теплой постели меня отделяет всего лишь лестничная площадка, придавала сил.
Мы с Викторией договорились встретиться завтра. Чинно раскланявшись с Викиной мэм, я поблагодарила за гостеприимство и уже собралась было уходить, но перед тем все-таки решила спросить:
– Жорик не говорил, когда появится? – Я постаралась придать своей интонации как можно больше равнодушия.
– Нет, – Вика пожала плечами.
– Ну и ладно, – сказала я, многозначительно глядя на подругу. – Мне есть дело до его местонахождения только потому, что мы связаны с ним общей работой!
– Я верю, – снова пожала плечами Виктория, и я опять начала злиться.
– Я вообще не собираюсь с ним видеться по окончании нашего дела! – еще более многозначительно сообщила я.
– Я верю, – еще раз согласилась Виктория.
Уходя, я еле сдержалась, чтобы не хлопнуть дверью.
* * *
Утро началось с вкусного завтрака. Я даже всерьез задумалась над возможностью снова перебраться жить к родителям. Но тут мама начала тщательно расспрашивать, что это за молодой человек был со мной вчера в гостях у Силенских и что это за хулиганы на нас вчера напали, и я тут же припомнила все блага самостоятельной жизни, дарующей право никому ничего не объяснять.
Мучимая угрызениями совести Виктория звонила мне уже из офиса, сообщая, что машина, которая отвезет меня домой, через пятнадцать минут будет под подъездом. Заодно я решила забросить Настасью в школу и отца на работу. Жаль, что мама работала в двух шагах от дома, а то бы и ее я тоже подвезла. Я даже подумала, что ради такого сервиса согласна, чтоб меня каждый вечер били кирпичом по голове.
Хорошее настроение улетучилось, уступив место воспоминаниям о происшедших событиях. Весь этот абсурд мало того что не выстраивался ни в какую логическую цепочку, он, возможно, еще был чреват серьезными неприятностями. Высказывание опера о том, что он знает шантажиста лично, мне очень не понравилось. Кроме того, я жаждала лицезреть Жорика, надеясь, что он все-таки прояснит мне ситуацию. Но связи с ним не было. Утром, в ответ на звонок прислав оскорбительное «занят, перезвоню, когда освобожусь», он вообще перестал реагировать на мои призывы к взаимодействию. Меня сжирало уже даже не любопытство, а самая настоящая паника. Кого видел Георгий? Кто забрал деньги? Кто сорвал мой план? Себя я гуманно решила пока не винить в происшедшем. Предусмотреть, что некто вылезет за деньгами из канализационного люка, я никак не могла.
