По лицу Жорика на миг пробежала тень растерянности.
– А что рассказывать? – пожал плечами опер. – Сумку с деньгами я оставил в кабинете у Виктории. Под столом.
Мы с Викой тут же вспомнили, как опер попросил закрыть кабинет на ключ, и понимающе закивали.
– А шантажист?
– Бежал, – развел руками опер. – Ныне вне зоны досягаемости.
– А его сообщник?
– Там же.
Я глядела на него широко раскрытыми глазами. Похоже, я одна из присутствующих понимала, что означают его слова.
– А мои фотографии? – Виктория даже отпустила руку Шурика от беспокойства.
– Думаю, шантажист нас больше не побеспокоит, – спокойно ответил опер. – Фото будут уничтожены и забыты. Давайте оставим исход этой истории под мою ответственность.
– Подробнее! – потребовала Виктория.
Жорик поморщился.
– Только без истерик, пожалуйста, – он склонил голову набок и, четко выговаривая слова, произнес: – Подробностей не будет. Я обещал вернуть деньги? Вернул. Также гарантирую, что этими снимками больше никто не попытается воспользоваться для шантажа.
– Но, Георгий, я же должна знать, кто угрожал мне, – робко начала Виктория.
Я вдруг решила, что личное счастье изменило ее в лучшую сторону. Раньше она бы набросилась на Жорика, как разъяренная фурия, вымогая ответов.
– Он прав, – вмешался Шурик. – У каждого существуют свои профессиональные тайны. Достаточно того, что тебе, Вика, больше ничто не угрожает…
Виктория недовольно насупилась, став вдруг ужасно похожей на собственную дочь. Нахмурилась, но смирилась. Странно, когда я была замужем за Шуриком, моей вспыльчивости наши чувства ничуть не мешали.
– Ну вот, – моя вредность решила поддержать Викторию. – Я не согласна! Мы столько всего пережили, что теперь хотим хотя бы понимать, из-за чего… Требую объяснений!
– Начинается, – тяжело вздохнул Жорик. – Пойдем, а? Пожалуйста!
Я тяжело вздохнула и направилась к дверям.
– Что-то ты стала подозрительно покладистой, – засмеялся вслед Шурик.
Я обернулась, как от удара, и густо покраснела. Бывший муж хитро подмигнул. Я, показав ему кулак, выскочила за дверь. Еще не хватало, чтобы он меня поддразнивал!
– Господа! – прокричала нам вслед Виктория. – Я вам безмерно благодарна за работу. Не забудьте зайти завтра за окончательным расчетом.
– Поразительно! Виктория сама заговорила о зарплате? – делилась я своим удивлением с опером уже в коридоре. – Видимо, это она раньше злой была, пока у нее велосипеда, точнее, Шурика не было.
– А может, ты просто плохо ее знала и заблуждалась относительно нее? – очень серьезно спросил Жорик.
– Может быть, – быстро ответила я и отвела глаза.
Глава шестнадцатая,
в которой ничего не происходит, но все становится на свои места
– О! Я Шуркин форд под офисом у Виктории оставила. Надо, наверное, поехать забрать? – спросила я, когда мы вышли из больницы.
– Не такой уж он и Шуркин, – вместо ответа сказал Жорик, чем снова навел меня на мрачные мысли о том, как грустно будет расстаться с этой машиной.
Решили, что форд не пропадет, а вот мы, если немедленно что-нибудь не съедим, пропадем обязательно. Оказавшись в моей квартире, Георгий, словно проживал тут всю жизнь, принялся распределять обязанности.
– Ты пока приводи себя в порядок, а я займусь обедом, – распорядился он.
– Лишь бы покомандовать! – возмутилась я и из вредности решила заняться не собой, а квартирой. – Такого бардака в квартире и жизни одновременно у меня сто лет уже не было! – пояснила я. – Со второй проблемой ничего не поделаешь, так хоть с первой разберусь…
Размахивая шваброй, я крутилась неподалеку от Георгия и отчаянно пыталась подобрать слова для своего главного вопроса. Так и не придумав достойной формулировки, я решила действовать наобум.
– Скажи, опер, – угрожающе помахивая шваброй, я копошилась посреди кухни, – почему ты вернулся? Почему не уехал?
Жорик смотрел на меня непонимающе. Я отложила швабру, вытерла руки о футболку. Потом поняла, что сделала неправильно. Вымыла руки, снова вытерла их о футболку, снова поняла, что сделала неправильно, и воспользовалась полотенцем. Все это время опер испытывал мое терпение.
– Перестань смотреть и молчать! Ты меня смущаешь.
Я уселась на табуретку, подобрав колени к подбородку. Потом решила, что это неприлично, и опустила ступни на пол, потом выпрямила спину…
– Не смотри на меня так!
– Как?
– Будто что-то знаешь.
– Но я действительно знаю. – Жорик не спускал с меня глаз.
– Что именно?
– Мне важно, чтобы ты сказала сама.
Я решила не отставать:
– А я не знаю! Причем мне, между прочим, важно знать. Почему ты не уехал?
– Я и не собирался никуда уезжать. О чем ты?
– Ты врешь. Ведь не было там на стройке никаких преступников, правильно? Никого, кроме тебя, меня и Виктории, там не было. Ты ведь сам взял деньги. Так?
– Так, – Жорик приземлился в кресло напротив меня.
Что ж, я добилась откровенного ответа на откровенный вопрос. Что теперь?
– Почему ты не уехал с деньгами?
– Я не вор. Если б я скрылся с этими деньгами, я не смог бы потом спокойно жить. Я взял их, чтобы вернуть Виктории. У меня, как мне казалось, они целее будут. Я ведь обещал, что они не попадут в руки шантажиста… Надо было быть уверенным наверняка. Как только Виктория положила деньги, я перепрятал сумку.
– Куда?
– Вырыл тайник под одной из плит и перепрятал.
– Лучше б ты пропил их, опер! – искренне вырвалось у меня. – Зачем тогда вообще было устраивать весь этот цирк со стройкой? Ты же изначально знал, что заберешь деньги…
– Знал. А устраивал цирк не я. Цирк устраивала ты. Ты ведь руководила этой операцией. – Жорик говорил очень мягко, явно стараясь не ранить меня.
Нехорошее предчувствие беспокойно заклокотало у меня в груди. Ну конечно! Как я могла подумать, что эта война с судьбой закончилась для меня вничью! Конечно, все окажется сейчас намного хуже, чем я предполагала.
– Ты не возражал против моего руководства, – хрипло произнесла я.
– Мне был нужен этот спектакль, чтобы окончательно удостовериться, кто шантажист.
– Удостоверился?
– Да.
Почему-то я начала тихо смеяться. В ответе опера не было ничего удивительного. Жаль только, что подобные отношения сложились у меня именно сейчас и именно с этим человеком. И еще. Жаль, что я ничем не смогу доказать друзьям, что все случившееся – цепочка недоразумений и что кое-что я все-таки вынесла из всей этой ситуации.
