Славик надевал модные туфли, чтобы привлекать самок. Иногда получалось склеить сразу двух. Он как бы невзначай показывал золотые часы и ключи от «мерседеса», и у Безы прибавлялось работы – приходилось вытирать пол от девчачьих луж.
Беза насовала бумагу и в эти туфли. Чтобы они не сели и не промялись, как мокрый хлеб.
Она поставила их обратно под стол. Вот теперь этим туфлям придали настоящий шарм и аромат. Теперь у Славика поклонниц не отбить. Даже веслом.
Вся бумага была использована.
– Ох, ну и любишь же ты посрать, – сказала Беза, смотря на то, что из подтирашек Славика вышел целый полноценный человек.
– Он высрал человека, – сказала она и засмеялась, – близнеца, такого же говенного менеджера, как и он сам.
Она пошла за следующими пакетами.
Следующей в очереди на обслуживание стояла секретарша директора – блондинка Катя с большими сиськами и улыбкой, которая работала отдельно от глаз. Когда губы растягивались, глаза оставались холодными, как унитаз в подвальном туалете.
Катя со Славиком часто обсуждали Безу. Почему-то секретарша сразу невзлюбила уборщицу и постоянно отрывалась на ней. Заставляла мыть самые неожиданные места. Кресло директора, когда тот только на минуту отрывал задницу, чтобы дойти до туалета. Окна снаружи, хотя для этого существуют специальные службы, которые моют высотки. Столешницы с обратной стороны. Беза часто находила там козявки. У одного из менеджеров была целая коллекция – красные, зеленые, большие, маленькие, размазанные или просто приклеенные. Еще один музей. Микробы, наверное, часто посещают его по выходным с детьми.
«Папа, папа, посмотри, вот это козявище!»
«Да, сынок, люди – великие творцы, а козявки – произведения искусства. Но ты еще не видел их говно! Вот где голова идет кругом от величия»
Беза смеялась от подобных эпизодов, возникающих у нее в голове.
Уборщица знала, что Катя готовит конверты для корреспонденции заранее. Они аккуратным веером лежали не ее столе. Все подписанные.
Беза открыла ежедневник Кати. Она хотела захлопать в ладоши. Какой же приятный сегодня день.
Она взяла ножницы и стала вырезать буквы из ежедневника.
Беза нашла «дор». А вот и «пи». Их было не счесть. Катя часто заказывала директору пиццу с сыром дор блю.
Следующее слово пришлось вырезать почти по буквам. Она с трудом нашла «ш» и «х», а вот «л» «ю» и «а» было полно. Но она справилась с задачей.
Удивительно, как редко встречаются в ежедневниках «шлюхи» и как часто – «пидоры».
Беза смеялась и клеила на бумагу нужные слова. Когда закончила – положила в конверты. Также она добавила Катины отпечатки на бумаге, собранной в женском туалете.
У каждого человека возникнет резонный вопрос – но как Беза различает, какая использованная бумажка касалась задницы Кати, а какая – Аллы из бухгалтерии? Какие бумажки Славика, а какие Леши и Гоши – других менеджеров?
Все очень просто.
А, нет, не просто.
В детском саду Безу называли Артурчик, и, что странно, ей нравилось. Дети думали, что она мальчик. Прозвище Беза прилипло к ней в школе, а детские годы были годами Артурчика – девочки с грязными одежками и порванными штанами. Она дружила только с парнями. Девочки же думали, что Артурчик – мальчик, поэтому и не водились с ней.
Папа-просторабочий редко приходил трезвым домой. Деньги он приносил еще реже, еду – почти никогда. Жили впроголодь.
Но ее мама была интересной женщиной. Сейчас Беза осознавала, что она была спятившей. Но в детстве ей казалось, что мать – великая выдумщица, которая пыталась все время ее развеселить. Они играли в прятки-убегайки, когда нужно было прятаться от злого дядьки Ворчуна, который сидел в ванной в сливной трубе и часто ворчал. Беза слышала булькающие звуки и верила, что это ворчит тот самый дядька.
– Он живет в трубе и ест нашу грязь, когда мы моемся, но иногда он выходит оттуда и пытается съесть нас самих, – говорила мама.
Артурчику, то есть Безе, нравилась эта игра, потому что приходилось прятаться в разных укромных местах, сидеть, волноваться и быстро перебегать из одного укрытия в другое, чтобы дядька Ворчун не нашел тебя.
Подобных развлечений у мамы в запасе было много. Они превращались в птиц и таскали блестящие предметы у соседей. Однажды мама стала кротом и пыталась закопаться в землю в лесу. Беза ей помогала. Но игра закончилась на том, что мама сбросила в яму сверток, который они тащили всю дорогу, и забросала его землей.
День, когда отец так и не появился дома, стал днем пиршества. Мама наготовила котлет, чего не было уже… Никогда. Они питались в основном кашами и гнилыми овощами, которые удавалось собрать в ящиках на свалке за рынком. Артурчик-Беза наелась до отвала.
А когда пришло время котлетам выходить и отправляться в дальнее плавание, то они заговорили с девочкой. Какашка в унитазе сказала, что она когда-то была ее отцом, пока мама не зарубила его пьяного, спящего, и не превратила в фарш. Беза долго плакала.
Мама, узнав причину дочкиной печали, сказала, что ее заставил сделать это дядька Ворчун. Он обещал, что если мама не сделает из папы еду, то он утащит Артурчика к себе в трубу ночью, пока она спит. И добавил, что если Артурчик дальше будет плакать или кому-нибудь расскажет, то он вылезет из трубы, когда она будет мыться, и засосет в дырку вместе с грязью.
Сейчас Беза понимала, что мама была сумасшедшая. Она зарубила отца и накормила ее его мясом. Но этот случай сделал ее в каком-то смысле следопытом. То, что выходило из людей, говорило с ней. Слюни, сопли, козявки, моча, сперма, пот, слезы, говно – все это говорило ей о человеке больше, чем он сам или психологические тесты.
Нет, конечно, дерьмо не открывало рта и не произносило слов, но Беза могла кинуть единственный взгляд, учуять запах и сразу сказать, что у человека за душой, о чем он думает и чем живет. Поэтому отличить бумажку со следами Славика или кого-то еще было для нее пустяком. Как вытереть пыль со стола.
Катя-секретарша трахалась не только со своим директором, но и еще и с двумя богатыми бизнесменами. И как она только все успевала? Но она зарабатывала себе на жизнь. Носила дорогие сапоги, которые прятала у себя в шкафчике под ключ, когда переодевалась в офисную сменную обувь. Она прятали их от Безы – никак не могла забыть ту историю, когда Алла из бухгалтерии нажаловалась директору на уборщицу. Но об этом позже. Если бы эти сапоги были бы сейчас тут, то Беза бы обязательно добралась до них, несмотря на замок, и наполнила их освежающими салфетками. К сожалению, они прибудут через несколько часов. Но это ничего, ведь основное Беза уже сделала – подготовила почту к отправке.
