Чудеса, да и только!
Прозвучал сигнал эсэмэс. От Наташи.
«Спишь?»
«Нет», – ответил он.
«Можно позвонить?» – прочитал он следующую эсэмэс и набрал ее номер.
– Мне все не спится, – сказала Наташа, – и я давно хотела посмотреть какой-нибудь рождественский ужастик в новогодние каникулы. Но одна я боюсь.
– О, я люблю ужастики, – сказал Миша, – можем сделать это вместе, я не боюсь.
– Если ты не занят…
– Нет, – быстро ответил он.
– Я бы позвала тебя к себе, но у меня нет большого телевизора, а у тебя… он большой.
Миша вздрогнул. Вот опять. Первый раз это было на горке. Тогда он не придал этому значения. «Покататься на чем-нибудь другом». Неужели это намеки? Неужели она такая испорченная? Но это даже нравилось Мише. Она не стеснялась его, и Мишу это возбудило.
Он засмеялся и сказал:
– Да, у меня он большой.
Теперь засмеялась и Наташа.
– Приезжай, – сказал он, – сегодня Тимка ушел к другу на ночевку, так что вся хата в нашем распоряжении. Можем устроить бой подушками. Только утром надо все будет прибрать, а то Тимка мне таких вкатит. Мало не покажется.
– А ты не будешь против, если я… – она сделала такую паузу, что Миша уж было подумал, что она скажет про своего мужа, – приеду с дочкой? Она быстро уснет и не будет нам мешать. Мне просто сегодня не с кем ее оставить. Сестра с семьей уехала на гору кататься, а мама приедет только завтра. Не против?
Миша с облегчением выдохнул.
– Нет, конечно, – ответил он.
– Нет, не приезжать? – спросила она.
«Она играет со мной», – подумал Миша, улыбаясь.
– Нет, не приезжать. Прилетай. И чем быстрее, тем лучше, а то я уже весь попкорн доедаю.
– Ах ты какой! – крикнула она. – Оставь мне немного, а то я кино смотреть не смогу.
– Какое кино?
– Я буду через полчаса, – сказала она и положила трубку.
Она была у его ворот через двадцать четыре минуты.
Белла спала в переносной люльке. Миша предложил оставить малышку в спальне, рядом с гостиной. Наташа раздела девочку и уложила обратно в люльку. Белла открыла глаза и снова закрыла. В этом доме она почувствовала тепло, какое шло от матери, успокаивающее и умиротворяющее. Белла сунула в рот пальчик и глубоко вздохнула, как умеют только дети, игнорируя мирскую суету.
– Такая милая. Очень красивая у тебя девочка, – сказал Миша, – Вы с ней похожи.
– Только она милее меня раз в шестьсот, – сказала Наташа.
Фильм оказался интересным, но не настолько, чтобы его смотреть. Еще интереснее оказалось дрожать от волнения и думать о том, как бы сесть поближе к Наташе, чтобы это не выглядело навязчиво. Но она сама придвинулась к нему. Слева от Миши стоял столик, на который они поставили вазу с фруктами. Наташа потянулась за яблоком через него, Миша откинулся назад, чтобы не мешать, и она придвинулась поближе. И так и осталась сидеть, прижавшись к нему. А потом он потянулся и положил руку на спинку дивана позади ее – жест всех застенчивых парней. И тут в фильме появился маньяк Санта-Клаус с топором, и Наташа прильнула к Мише.
– Мне страшно, – сказала она.
После этого он уже не помнил, что было в кино.
Через час, когда они уже полностью насладились друг другом и лежали в обнимку на диване, проснулась Белла. Наташа пошла покормить ее.
– Ты не обидишься, если я уеду? – спросила Наташа.
Первая мысль, промелькнувшая в голове Миши, была о том, что Наташа просто сняла его на одну ночь.
– Ко мне мама утром приедет. Я не успела приготовиться. А к приезду моей мамы нужно основательно готовиться. Найдет маленькое пятнышко в ванной и спалит всю квартиру химикатами или вызовет санитарную службу в герметичных костюмах. Но, если ты не против, я бы могла оставить Беллу с мамой, и мы бы с тобой могли куда-нибудь…
Она замолчала. Смотрела на него с вопросом на губах.
– Да, не вопрос, конечно! – сказал Миша. – Я был бы рад. Я просто подумал, что ты меня кидаешь.
Она хихикнула.
– Ты не представляешь, как ты мне… – последнее слово она сказала куда-то в сторону, и Миша его не услышал.
– Что? – спросил он.
– Ты мне нравишься, – повторила она уже громче. Лицо ее стало вишневым.
Когда Наташа уехала, Миша долго не мог уснуть. Он лежал до самого утра, улыбаясь потолку, мечтая, вспоминая этот вечер и благодаря дом.
Именно тогда он впервые почувствовал, как дом дышит. Но это было не как землетрясение. Это было плавное мерное дыхание. Пол тихонько поскрипывал, редко, будто грудная клетка огромного дракона, внутри которого оказался Миша. Но Миша не боялся. Он знал, что этот дракон добрый. И под утро он уснул, наполненный счастливыми мыслями и мечтами.
***
2 января все изменилось.
Утром раздался звонок, принесший первые дурные вести.
У Миши был родной старший брат Антон, или, как его называли друзья, Тошик.
Тошик был старше Миши на пять лет. В детстве они были лютыми врагами. Тошик не нравился Мише, несмотря на родство. Но, кажется, Тошика тоже не особо интересовали семейные узы, ведь он всегда относился к Мише как к слабому мальчику из младших классов, не способному защититься. В детстве он отбирал у Миши жвачки, игрушки, когда стал постарше, стал забирать деньги, потом девчонок. Однажды увел у него девушку и трахнул ее прямо в церкви. И это был самый жестокий удар для Миши. Он никогда не мог простить ему этого. А Тошик на следующий день хладнокровным голосом сообщил:
– Пока ты мял сиськи, Мишган, я как следует причесал манденку этой бабы – прямо в церкви. Мы вчера ходили на этот… ритуал?
Миша попытался ударить Тошика в лицо, но тот перехватил кулак брата и сделал болевой прием. Миша корчился от боли на полу, а брат сказал:
– Эта баба тебе не подходит, я даже спас тебя от нее, потому что тебе ее не потянуть. Точнее, не натянуть. Ну, где ты, а где эта бабенка? Совсем рядом не стоите.
Миша был рад, когда поступил в университет и переехал жить подальше от дома, он надеялся никогда больше не увидеть своего братца. Но тот не пропадал с горизонта. Время от времени он наведывался к Мише.
– В гости к любимому братану, – говорил он, закусывая зубочистку и смачно высасывая застрявшую между зубов еду.
Как только у Миши налаживались дела, тут же появлялся его старший брат и все портил.
Тошик завидовал Мише. Завидовал, потому что всегда считал младшего неудачником и так его и называл – Мешок или Мешок Неудач, а у крупного неудачника и мешка никак не могли идти дела лучше, чем у Тошика – предпринимателя и афериста.
