Он внимательно, с усмешкой следил за ее неторопливым раздеванием.
Когда платье соскользнуло на пол, она принялась за корсет… и осталась в тонкой рубашке и панталонах. Оценивая ее ноги, полукружия груди, крутые бедра, Айзек распалялся.
- Полностью! – приказал он.
Раздеваться под пристальным взглядом хозяина было стыдно, но Ханна пыталась изобразить безразличие к происходящему. Сняв исподнее и стоя перед мистером Гриндлом в чем мать родила, она от стыда была готова провалиться сквозь землю, но, заметив его мутные, довольные глаза, ей стало легче.
- Повернись. Медленнее! – он рассматривал ее, как лошадь перед покупкой.
- Может еще зубы показать? – не удержалась Ханна.
- Позже. - Айзек оценил ее сарказм и оскалился в улыбке. – Теперь встань на колени и раздвинь ноги. Шире.
Рассматривая ее, стоящую в животной позе, Айзек с трудом сдерживался, чтобы не накинуться. Подойдя, встал у нее за спиной и опустился на колени.
Когда горячие мужские ладони легли на ее ягодицы, Ханна вздрогнула. Мистер Гриндл прижался к ней и начал бесстыдно тереться пахом. Ей казалось, что рядом животное, так громко он сопел над ухом, сжимая ее грудь. Но, вопреки насмешке, Ханна почувствовала возбуждение. Однако мистер Гриндл не спешил в нее входить, продолжая распущено трогать во всех постыдных местах. И только когда почувствовал, что ее тело выгибается и плотнее прижимается к его твердой плоти, грубо проник.
Услышав, как Ханна довольно охнула, ощутив его в себе, Айзек испытал дикое возбуждение. Его хотели! Он был желанным!
А Ханна с удивлением узнала, что легкая грубость может быть приятной. Ей хотелось, чтобы Айзек двигался еще, дольше, но он неожиданно резко вышел из нее и, помогая себе рукой, испачкал чем-то ее бедра и спину. Потом навалился всем телом и затих.
Если до этого Ханну прельщали дорогие украшения и подарки, то теперь, услышав его сокровенный стон, она осознала, что мистер Гриндл ей нравится.
Отдышавшись, хозяин молча протянул обещанный кулон и вещи, и выставил обнаженную Ханну за дверь. Провожая ее аппетитную фигуру взглядом, он заметил в ее глазах недоумение и обиду, но объясняться не стал. Рассказывать служанке, что сегодня Кэтрин взвинчена и могла чутко спать, он был не намерен.
Пробираясь в темноте до коморки обнаженной и босиком, Ханна ругала Айзека всеми грубыми словами, которые знала. Добравшись, швырнула вещи на пол и забралась под одеяло, сжимая кулон в ладони. Если бы не унизительное возвращение голой, она была бы довольной.
К Айзеку сон не шел. Одного раза ему было мало. Чувствуя, что желание просыпается вновь, накинул халат и, тихо ступая, направился на чердак.
«Вот так всегда: похвалит, потом обидит. А потом наградит и снова нагрубит…» – размышляла Ханна, поглаживая пальцем золотые лепестки кулона. Неожиданно раздался тихий стук, дверь открылась. Перед ней стоял мистер Гриндл в распахнутом любимом халате, не скрывавшем возбужденную плоть. Он вошел в ее комнату, не ожидая приглашения, и по-хозяйски опустился на узкую кровать.
Глава 18
Ханна не заметила, как ужасные, противные домогательства мистера Гриндла стали ей приятны и особенно желанны. Осознав это, она сначала испугалась, а потом поняла, что стала женщиной. Не из-за того что потеряла целомудрие, а потому как ощутила в себе, своем теле, в крови всю силу страсти, желания и похоти.
Она с любовью и восхищением созерцала его тело, наслаждалась мужским запахом с вкраплениями табака и терпкого одеколона, желала и ужасно ревновала. Айзек учил ее, направлял, подстраивая под свои пристрастия и уже не скрывая, что Кэтрин избегает выполнения супружеского долга. Видя, как у Ханны заблестели от счастья глаза, он понял, что еще немного, и она влюбится в него до беспамятства.
С каждым днем их запретная, порочная, полная чувственности связь крепла.
Айзеку нравилось наблюдать, как Ханна раскрывается, сбрасывает робкую стыдливость и преображается в ненасытную развратницу. Он научил ее всему, что доставляло ему удовольствие, а она, отчаянно желая видеть восхищение любимого мужчины, с удовольствием исполняла его похотливые прихоти.
Айзек любовался ее обнаженным телом и, вспоминая, что стал первым мужчиной Ханны, чувствовал удовлетворение. Испытывать чувства к служанке считал мальчишеством и полнейшей глупостью, но ему – джентльмену, разница в положении не мешала самодовольно, цинично радоваться победе и тешить свое самолюбие. Наблюдая, как она смотрит на него, чувственно закусывает губы, ждет внимания, приходил в восторг и от одной мысли, что кто-то еще, кроме него, может прикоснуться к ней, доходил до бешенства.
Плавная, увлекающая походка мисс Норт привлекала внимание. Когда Ханна шла по улице, некоторые наглецы оборачивались вслед, провожая взглядами. Замечая, как его знакомые похотливо поглядывают на служанку, Айзек не сомневался, что сделал правильный выбор. Он гордился, что сотворил из скромной, верующей сироты красивую чувственную женщину, привлекавшую мужское внимание. Пусть и не любил Ханну, но ему нравился ее характер, ум, женские уловки. С ним она не пыталась изображать ту, кем не была, потому отпускать ее Айзек не желал.
Раздумывая о будущем, он уже решил, что беременности Ханны обрадуется, потому что ребенок, рожденный ею, наверняка будет красивым. Обладая почти всем, что нужно счастливому человеку для жизни, он все чаще стал задумываться о большой семье. Если с Кэтрин это было не возможным, то с Ханной вполне.
Если бы она родила, нашел бы сильно стесненного в средствах пожилого человека и, заплатив некоторую сумму, предложить бы жениться на любовнице. Потом бы переехал в другой город, где Ханну бы никто не знал, купил бы ей дом и часто навещал. А пока не забывал об осторожности и старался не выделять ее среди прислуги.
Айзек надеялся, что жена еще долго будет в неведении. Однако Ханна менялась на глазах, и Кэтрин тоже заметила появившуюся в служанке чувственность. Почти каждый вечер она жаловалась любимому Айзеку о том, что Эмма ей не нравится, что подозревает ее ужасном поведении, и что ее подруги говорят... Он успокаивал ее, как мог, и заверял, что ничего подобного в служанке не замечает, но как только что-то почувствует, сразу же уволит.
Он старательно оберегал размеренное течение жизни, но не мог предвидеть, что все пойдет прахом, когда Кэтрин соизволит выполнить супружеский долг.
- Милый, думаю: нам нужен маленький, хорошенький малыш! – счастливая супруга смотрела на Айзека, ожидая, что он обрадуется ее неожиданному решению, однако восторга в его глазах так и не увидела.
- Милый, в чем дело? – тревожно спросила она. – Ты не рад? Ты не хочешь ребенка?
- Ну, что ты, Кэтрин. Я просто удивлен, можно даже сказать сражен столь неожиданным твоим желанием.
- Но ведь брак для того и нужен, чтобы плодиться и размножаться. Ведь так сказано в Библии… - чем дольше Кэтрин смотрела на мужа, тем сильнее ее охватывала тревога. - Помнишь, как раньше настойчив ты был в желаниях. Даже с моими родителями разговаривал… – она покраснела. – Вот и я решила, что…
