- Чудесно, что ты переменила свое мнение! Почти пять лет на размышления – это капля в море нашей жизни!
Кэтрин уловила насмешку в словах мужа.
- Но ты же победил свою похоть, и теперь я готова.
Помолчав, Айзек ответил:
- Теперь мне надо привыкнуть.
Кэтрин потеряла дар речи.
***
Разбирая вещи хозяйки, которые принесла прачка, Ханна наткнулась на странную женскую сорочку. От иных она отличалась тем, что на уровне бедер имела большую дыру, обшитую кружевом. От осознания, для чего миссис Гриндл понадобилась эта рубашка, ее зазнобило. Руки затряслись, из глаз брызнули слезы. Ханна забегала по комнате из одного угла в другой, не зная, что делать, потом швырнула сорочку на пол и принялась вытирать об нее ноги, но от этого легче не становилось. Брезгливо схватив потоптанную рубашку двумя пальцами, рванула к мистеру Гриндлу.
«Обманул! Предал! Ненавижу!»
Ревность, ярость, ненависть гнали ее, и она даже не пыталась изобразить спокойствие. Благо что никого не встретила на пути.
Ворвавшись в кабинет, захлопнула дверь, подлетела к Айзеку и бросила тряпку ему в лицо.
- Что это?! – разъяренная Ханна прерывисто дышала.
Удивленный ее поведением он брезгливо развернул пальцами рубашку и, усмехнувшись, небрежно бросил:
- Ах, это! Сущий пустяк, не обращай внимания, – и продолжил работу с бумагами, показывая, что разговор завершен.
Несколько мгновений, Ханна стояла безмолвно, а потом подошла к столу, оперлась руками и с холодной мстительной улыбкой отчеканила:
- Я ухожу! – ее глаза зло сверкнули. Чувственно прикусив нижнюю губу, медленно развернулась и, покачивая бедрами, направилась к двери.
- Ты не уйдешь!
- Уверен? – она обернулась, и ее коварная, соблазнительная улыбка поразила Айзека. - Я уже не та наивная, глупая девочка, что пришла к тебе тогда!
Она обошла стол, поставила ногу на край его кресла и приподняла края юбок, обнажая ногу в красивом чулке. Другой рукой провела от приоткрытых губ к шее, а потом по груди.
- Посмотри, – Ханна наблюдала, как в Айзеке просыпается злость. – Думаешь, я буду плакать без твоих рекомендаций?
- Шлюха! – прошипел Айзек от бессилия.
- Правда? Это ты сделал меня такой!
- Я куплю тебе дом! – прохрипел он, понимая, что она взяла над ним верх.
- Не хочу! Ты мне противен после нее! Фу…
Оглушительная пощечина обожгла щеку. Ханна покачнулась и чуть не упала.
- Ненавижу! – выплюнула она. Замахнулась и вернула ему громкую, увесистую оплеуху, звук которой гулко отразился в комнате.
- Дрянь! – Айзек вскочил и попытался хватить ее, но она ловко увернулась. – Потаскуха! - в бешенстве он не выбирал выражения. Ханна попыталась выбежать из кабинета, но он оказался проворнее и схватил ее за волосы.
- Скотина! – рычала она в запале, сквозь слезы.
- Пришла нищая, такая же и уйдешь! – Айзек дернул за рукав, пытаясь сорвать платье, которое сам же подарил. Ханна упала, и он навалился на нее сверху, продолжая срывать одежду.
Она сейчас была такая гадкая, дикая, необузданная, непокорная… Айзек ощутил сильное желание и, грубо раздвинув ей ноги, попытался взять силой.
- Иди, жабу имей! – Ханна вцепилась в его волосы и плюнула в лицо, за что получила еще пощечину. Во рту появился привкус крови, но она все равно продолжала сыпать оскорбления. - Скотина!
- Ты еще пожалеешь, сучка! – зло шептал он в ухо, входя до предела. – Окажешься в тягости и никуда не денешься, потом будешь еще упрашиваться, чтобы не гнал тебя!
Грубо, жестко, причиняя боль, двигался Айзек, желая до отказа залить ее лоно семенем. Он так увлекся местью, что не заметил, как дверь приоткрылась, и в комнату вошла Кэтрин.
Она стояла и не в силах шелохнуться, безмолвно смотрела, как ее любимый, благочестивый супруг наотмашь хлестал служанку по лицу и в грязной похоти с животным оскалом на лице скакал на ней, стараясь раздавить. А потом его затрясло, и он, грязно ругаясь, застонал от удовольствия. Когда слез с распластанной на полу служанки, Кэтрин увидела его красный член… Все перед глазами закружилось, и она потеряла сознание.
***
Он был рядом, когда она очнулась.
- Убирайся!
- Может, стоит позвать Эмму? – с жестоким сарказмом поинтересовался Айзек.
- Убирайся!
- К падшим женщинам? – он засмеялся и, подойдя к окну, закурил.
- Ты мне противен, ты… ты – животное! – зарыдала женщина.
- Милая, нужно было раньше думать, когда соблюдая свою чистоту, отправляла меня в бордель, - заметив ее гнев, он тут же поправился: - Точно, тут не бордель! Зато нам не грозит французская болезнь.
Айзек продолжал курить, цинично поглядывая на супругу.
- Давно? – с трудом, превозмогая себя, спросила миссис Гриндл.
- Почти два года, – ответил он равнодушно. – Если тебя утешит, она сопротивлялась до последнего. Мне пришлось применить грубость, – помолчав, добавил: - С твоими знакомыми я никогда не спал, так что твое доброе имя безупречно. И нет, я не откажусь от нее. То, что умеет она, вряд ли сможешь ты.
Кэтрин рыдала почти беззвучно.
- Знал бы папа…
- Он знает! И твой брат знает, кроме того, это они советовали мне искать утешение в борделе, даже рекомендовали нескольких потаскух, у которых сами частенько бывают.
Кэтрин от ужаса горькой правды не могла вздохнуть.
- Не беспокойся, я брезгливый, – усмехнулся Айзек и протянул ей стакан с водой. – Твое любимое успокоительное. Мне не нужна сумасшедшая жена.
Не сопротивляясь, она выпила.
- Сейчас спи. Я позову доктора. Если тебе что-то потребуется, придет Эмма. Кроме нее никто не придет. Такие сплетни в доме не удержись, – он покинул комнату, плотно притворив дверь.
***
Ханна лежала на кровати в рваных лохмотьях. Лицо саднило, сидеть было больно, но больше всего болело сердце, трепыхавшееся от страха и тревоги. Случилось то, чего она так опасалась.
Когда Айзек вошел, сел на постель, протянул руку, и заплаканная Ханна прильнула к нему.
- Прости меня! Прости…! – ее голос сорвался.
- Это все равно должно было случиться рано или поздно, - он вздохнул и провел ладонью по ее растрепанным волосам.
- Я не могла… не могла по-другому. Я… - она сильно всхлипывала, между словами. – Я… я люблю тебя!
- Знаю.
Они долго сидели в тишине, прижавшись друг к другу, пока Айзек не отправил ее на кухню за съестным.
