Для главного бала в жизни Тамани, да и моей тоже, я приготовила особое платье. С полупрозрачным верхом из кружев и атласной юбкой. Смотрится изыскано и торжественно.
— Вы дерзкая невеста, сати Тамани, — замечает Мина, укладывая мои локоны в высокую элегантную прическу. — Кроме вас никто не решился бы на такой наряд. Но вам очень идет.
— Я не дерзкая, а рисковая, — замечаю в ответ. — Второго такого платья точно нет во всей Аланте. Не зря я столько дней провела за выкройками и шитьем. Модель не для всех.
Ультрасовременно для Аланты и, пожалуй, слегка провокационно. Полупрозрачные длинные рукава с аппликациями и глубоким прямоугольным декольте на спинке подчеркивают точеную фигурку Тамни. Оттенок айвори идеально подходит к сливочной коже и волосам цвета расплавленного золота.
— Только представьте, во время танца вы почувствуете малейшее прикосновение тела партнера сквозь тонкую ткань верха, — с придыханием произносит Мина.
Соглашаюсь с нею: похоже, я придумала западню не только для жрецов, но и для себя самой. Вполне отчетливо представляю, как сильные горячие ладони будущего мужа ложатся та тонкую талию. Обжигают сквозь кружево. В этом платье я действительно буду дерзкой, а еще — уязвимой.
— Обратной дороги нет, — решаюсь и гордо приподнимаю подбородок. — На кону стоит слишком много.
Расправляю плечи, в последний раз смотрюсь в зеркало. Мина сбрызгивает духами и наносит на губы розовый блеск.
— Удачи вам, сати Тамани. Покорите их всех!
Отправляюсь в бальный зал, нескромно надеясь исполнить наказ служанки. Как говорят у меня дома, кто не рискует, тот не пьет шампанское. А я как раз приняла бокал в качестве успокоительного.
— Вот и вы! — приветствует меня Инке. — Никогда не видел такого наряда. Клянусь, если бы не преклонный возраст, женился на вас сам.
Замечание верховного жреца воодушевляет. Если ему понравилось платье, никто не посмеет высказаться против. Что ж, можно сказать, желаемый эффект достигнут.
— Задавака! — шепчет одна из соперниц, проходя мимо.
— Не придумала ничего лучше, чем выставить себя напоказ! — фыркает другая.
Так и хочется крикнуть: да бросьте вы придираться! У самих декольте такие, что грудь, того гляди, вывалится. У меня же все достоинства прикрыты. Кружево скорее намекает, чем показывает лишнее.
Держусь и не позволяю едкому замечанию сорваться с языка. Отчетливо понимаю: меня провоцируют. Только и ждут одного неверного шага. Обнаружат уязвимое место и непременно в него клюнут.
— Говорите что угодно, я не боюсь конкуренции.
Нарочно становлюсь в центре зала прямо под огромной люстрой. Позволяю соперницам рассмотреть все достоинства платья. Не обращаю внимания на шушуканье за спиной и косые взгляды. Это отбор, девочки. Тут, как на войне: все средства хороши.
Сияя улыбкой, подходит Бэл. Кланяется и, как обычно, отвешивает любезный комплимент. Приглашает подойти к столу и отведать угощение. Сам подносит бокал с моим же шампанским.
— Вижу, вам тоже напиток пришелся по вкусу, — горжусь своим творением. — Я назвала его «сати Лия».
— Шампанское восхитительно! — замечает Бэл. — Но от вас сильнее кружится голова. Если бы не тезка «сати Лия»…
Не успеваем обмолвиться и парой фраз, как начинает играть музыка. Бэл поворачивается, чтобы пригласить на танец. Но Хэл его опережает. Отгораживает брата плечом и первым подает руку:
— Наш выход! Верховный жрец обещал, что вы будете первой, вот и не отлынивайте от уговора. От этого тоже.
Как он все перевернул! Да я и не пыталась нарушить обещание. Вот только собиралась танцевать с Бэлом, а не с ним.
Хватаю со стола первую попавшуюся закуску: тарталетку с икрой. Откусываю и отворачиваюсь. Вроде как непринято приглашать жующую сати на танец.
Только не для Хэла.
Он забирает у меня закуску, кладет обратно на блюдо. Одну мою руку кладет себе на плечо, пальцы другой сплетает со своими. Он ведет себя так, словно весь мир принадлежит ему. И я в том числе.
— Эй, рейны не ведут себя как дикари! — пытается устыдить брата Бэл. — Сати Тамани уже обещала мне этот танец.
— Так и было, — подтверждаю я. Нервно облизываю мгновенно пересохшие губы.
Хэл действует на меня странно. С одной стороны, хочется отчитать его за дерзость. С другой ― позволить ему эту самую дерзость. Разрешить побыть сильным мужчиной, готовым вырвать понравившуюся девушку из рук другого.
Черт возьми, приятно, что отбор невест приобретает такие оттенки. Теперь не главные жрецы выбирают жену, а наоборот. Братья сражаются за право танцевать со мной — пусть словесно, но все же…
— Это еще не конец игры, брат! — жестко замечает Бэл.
Но не решается вступить в откровенный спор. Война — стихия Хэла, в сражениях, будь они реальными или словесными, этому рейну нет равных. Бэл же действует как истинный дипломат. Мягко, но уверенно. Думаю, это противостояние между Бэлом и Хэлом было всегда, с самого момента их рождения. Одинаковые по положению, они совершенно разные. Ох, и не просто будет Инке сделать выбор.
— Это просто неприлично, — возмущаюсь я. Шепотом, чтобы не дать соперницам повода для сплетен.
— Вы и приличия ― вещи несовместимые, — смеется в ответ Хэл.
Увлекает меня в центр зала под плавную мелодию, удивительным образом напоминающую классический английский вальс. Хэл двигается поразительно плавно для воина. Словно только и делал, что тренировался. Грациозный, точно огромный боевой кот, ни одного суетливого или неловкого движения. Твердость и пластичность, сила и страсть.
Если бы не его едкие замечания…
— Вы невыносимы, — отвечаю дерзостью на дерзость. — И ведете себя недостойно звания рейна.
— Выходит, мы достойны друг друга!.. — хохочет он.
Хорошо, что Анри поучил меня танцам, да и курсы бальных танцев наконец-то пригодились. Если бы не это, я давно упала или наступила Хэлу на ногу.
Голова кружится на поворотах, яркий свет люстры слепит. Другие пары сливаются в одно цветастое пятно. Это почти так же захватывающе, как летать на боевом коте. И Хэл снова поддерживает меня.
Он — рама, а я картина. Он поддерживает меня, не дает упасть или сделать неверное движение. Ведет, направляет. Даже не знаю, делает это осознанно или тоже вдохновился танцем.
— Ты слишком хорошо двигаешься для девушки из монастыря, — намекает Хэл. — Не думаю, что монахи учат танцам.
— Так же, как и в военной академии не преподают этого искусства, — парирую я. — И когда это мы перешли на «ты»?
Если он думает, что я расслаблюсь от его близости, то напрасно. Правда, сконцентрироваться на его речах становится все труднее и труднее.
