Розалинда тихо охнула и побледнела.
— Ты должна понимать, что короли меняют фавориток порой чаще, чем нижние рубашки, — попыталась вразумить ее мать. — Вспомни нашу Орели, разве долго помнил о ней Адриан после разрыва?..
Розалинда уткнулась в плечо матери и помотала головой. Она слышала множество сплетен о похождениях короля Хартии.
— После того как он откупился от меня, — напомнила Орели, — он сделал фавориткой мою родную сестру, не проявив и капли сострадания к бывшей возлюбленной. Допив один сосуд любви до дна, Адриан попросту сдал его горшечнику, а сам потянулся к другому — более молодому и еще неиспробованному.
Орели и Аделина прекрасно понимали, как больно ранят их слова Розалинду, но не стремились скрыть истину. И искренне пытались убедить влюбленную девушку в том, что брак с Астором Кюрелем — ее шанс на счастье.
Но Розалинда не радовалась ни новым нарядам, ни титулу графини. Теперь только время могло успокоить влюбленное сердце и остудить его холодным прикосновением рассудительности и здравомыслия. Когда-нибудь Розалинда поймет, что мечты юности чаще всего остаются всего лишь мечтами, несбыточными и далекими, как звезды на небе. Но пока…
Пока весь мир влюбленной розы Хартии, как песочный замок, рассыпался и, подхваченный серым дыханием тоски, понесся в черную пропасть забвения.
Глава 10
В это утро Розалинда проснулась задолго до рассвета. Ей казалось, что она еще слишком молода, чтобы страдать бессонницей, но тяжелые думы всю ночь не давали ей уснуть. А в тот короткий промежуток, который сложно назвать сном, ей снились такие кошмары, которые могли прийти на ум разве что неисправимому некромагу.
Розалинда села в кровати и потерла виски. Вместо привычного ощущения утренней бодрости, ее голова гудела, как колокол на главной башне замка Рошен. Во рту появился странный металлический привкус, и, к своему удивлению, она обнаружила, что искусала губу до крови.
Карманное зеркало, лежавшее на прикроватном пуфе, в момент оказалось в руке Розалинды. И явило ее взору довольно унылую картину: темные круги под глазами, слишком бледное лицо и опухшие губы. Совсем не так должна выглядеть невеста накануне свадьбы. А ведь сегодня должна явиться сестра ее будущего мужа, страшно представить, какое впечатление у нее сложится о невестке.
Розалинда поднялась с кровати и направилась к окну. Едва ли не все свободное пространство ее комнаты перегородили два сундука с обновками и вещами, необходимыми, по мнению Орели, новобрачной. Благодаря усердию и склонности к расточительству виконтессы, юная леди Лавуан обзавелась несколькими модными платьями из бархата и парчи, ворохом нижних юбок, корсетов, перчаток и прочих вещей, отличающих светскую леди от обычной горожанки.
На самом дне меньшего по размеру сундука лежала накидка, отороченная лисьим мехом, теплые чулки и ботинки — северная часть Хартии граничила с Эйшеллией и отличалась довольно прохладным климатом. А рядом, все еще упакованные в папирусную бумагу, покоились сорочки, пеньюары и крошечные трусики из тончайшего кружева — подарок на свадьбу от виконтессы Шарлон. Впервые увидев подобные вещи на прилавках, Розалинда покраснела до кончиков волос. Но Орели знала толк в нижнем белье и не поскупилась на покупку.
Розалинда распахнула ставни и подставила лицо потоку свежего воздуха. Откуда-то издалека доносился запах цветущих роз. Этот волшебный, едва ли не чудодейственный аромат перебивал все остальные запахи. Юной леди, как бабочке, хотелось откликнуться на этот призыв и поплыть по благоуханным волнам в тот дивный сад, куда стремилось ее сердце.
Но долг пересилил порыв чувственности. Розалинда с силой захлопнула ставни и дернула за шнур колокольчика.
Джоси явилась в комнату юной леди спустя мгновение. Она словно предчувствовала раннее пробуждение Розалинды и принесла с собой чашку ароматного чая и неиссякаемый поток воодушевления.
— Доброе утро, Ваша Милость, — приветливо произнесла она. — День обещает быть теплым и безветренным, и я искренне надеюсь, что это добрый знак. Вот бы и всю дорогу до Глесона нам сопутствовала удача.
Розалинда улыбнулась экономке и поцеловала ее в щеку. Приняла из ее рук чашку и про себя отметила, что не одна нервничала и не спала всю ночь. Как бы Джоси ни храбрилась, ей не удалось скрыть волнения. Выдавали ее тонкие прядки волос, выбившиеся из обычно тугого пучка, слегка испуганный взгляд и поджатые губы.
— Прости за беспокойство, — прощебетала Розалинда и указала экономке на дорожное платье, бережно уложенное на кресле. — Но мне самой ни за что не справиться с этим модным, но жутко неудобным одеянием.
— Конечно-конечно, — засуетилась Джоси. — Мне следует привыкать к обязанностям горничной.
Покончив с одеванием, она усадила госпожу в кресло и занялась ее прической. Больше получаса колдовала она над роскошными темными кудрями, и результат превзошел все ожидания. На голове у Розалинды будто выросла башня, с вплетенными в нее шелковыми лентами в тон платью и нитями из розового жемчуга.
— Просто загляденье, — констатировала Джоси. — Полагаю, мадам Бланш останется довольна Вашей внешностью.
Розалинда снова посмотрелась в зеркало, но за прошедшее время в ее лице мало что изменилось. Она все еще выглядела печальной и бледной.
— Джоси, будь добра, подай мне подаренную Орели шкатулку, — попросила леди. — Не хочу, чтобы сестра будущего мужа подумала, будто я больна.
Экономка припудрила лицо госпожи, нанесла на ее высокие скулы румяна, а на тонкие веки — жемчужный порошок. Красный блеск на основе пчелиного воска и корня альканны вернул пухлым губкам яркий оттенок.
— Теперь мне не удастся позавтракать, — рассмеялась Розалинда. Она вновь взглянула в зеркало и осталась довольна результатом. И, как любая девушка, уверенная в собственной неотразимости, воспаряла духом. — Но оно и к лучшему. Трястись в карете на полный желудок — не самое легкое испытание для леди. Стоит икнуть — и мадам Бланш сочтет меня деревенщиной.
Джоси, не скрывая удовлетворения результатом работы, уперла руки в бока и насмешливо проговорила:
— Не стоит заботиться о том, что она подумает. Между прочим, ее брат получил титул совсем недавно, а она, так и вовсе простолюдинка. В сравнении со славным родом Лавуан, граф Кюрель всего лишь щеголь, получивший титул не по наследству, а по прихоти парламента.
Розалинда искоса взглянула на экономку и поморщила носик.
— Но это не отменяет главного. Графский титул гораздо выше, не имеет значения, за какие заслуги он получен.
Джоси не спешила соглашаться:
— Пусть так. Но это вовсе не означает, что Вы должны принижать себя перед ними. Несите Вашу хорошенькую головку с достоинством королевы, Вы это заслужили.
Уверенность экономки, однако, не передалась Розалинде. Ей, как испуганному воробышку, хотелось забиться под крыло матери и никогда не улетать на холодный север.
