Теперь же легион низших духов должен собрать со смертных богатую дань, чтобы напитать силами Беала, и тогда тот разрушит камень и вырвется на свободу. Тьма питается светом, тысячи магов придется «скормить» томящемуся внутри мориона демону. Но он терпелив: что годы в сравнении с веками беспробудного сна.
Низшие демоны серым облаком окружили Сигарда: пусть он считал себя некромагом, но в нем было достаточно светлого дара, способного напитать Беала. Тонкие струйки дыма, похожие на скрюченные пальцы, потянулись к груди живого, распростертого у подножия мориона.
— Не троньте меня!.. — взревел Сигард и вскинул руки, предъявляя их как доказательство. — Это я пробудил Беала и позволил вам освободиться от плена. Вам нужны мои способности и мо…
Договорить нему не дали. Доверенные помощники демона лучше знали, чего желает Беал. И кого он желает. Для пребывания в мире смертных ему понадобится человеческое тело, но Сигард оказался неподходящим сосудом, годным только на то, чтобы стать кормом.
Спасаясь от теней, некромаг бросился к мориону и обхватил его руками, в последней надежде снискать расположение демона. Но напрасно.
Иссохшее тело Сигарда застыло в искореженной позе недалеко от останков Керта. Оба они исполнили отведенную им роль и стали ненужными демону. Одного порыва ветра было бы достаточно, чтобы развеять их прах, усыпав им морион. Но они сами избрали достаточно укромную пещеру, сокрытую от посторонних глаз и ледяных ветров Глесона. Сами завалили все ходы и выходы. И их тайник стал им усыпальницей.
Описав круг почета возле мориона, бесплотные помощники Беала вырвались из пещеры и разлетелись в разные стороны. До восхода солнца осталось не так много времени, а им нужно успеть собрать много светлых даров и скормить их своему господину.
Северная Хартия, Глесон,
год 20017 от ПВД, июнь
Астор отдал мадам Вивьен необходимые распоряжения и приказал проводить ее до границ поместья. Подозрительность графа росла с каждым днем, с каждым новым тайным знанием, почерпнутым из рукописей предка. Он слишком опасался, что слухи об его тайной деятельности достигнут ушей короля и парламента. И тогда ему несдобровать. Но желание стать всемогущим возражало здравому смыслу, а темные книги завораживали своим содержанием.
Граф не спешил отправляться к супруге — долгим ожиданием он собирался проучить ее. Лишь когда над Корбу взошла луна — необычайно полная, с призрачным красным отсветом, Астор поднялся к себе.
Розалинда сидела в кресле, уныло рассматривая букет засохших цветов. Слуги шептались, что рядом с владельцем замка все живое гибнет. Цветы меняли в вазах каждое утро, но уже к середине дня они вяли и теряли цвет.
— Ты ждала меня? — спросил Астор, прожигая жену взглядом.
— Да, Ваше Сиятельство, — тихим, но уверенным тоном отозвалась Розалинда.
Она не удостоила мужа и кивком и осталась сидеть недвижимой. Глаза ее не были опухшими, а неестественная бледность лица уступила место румянцу. Но напряженная поза и некоторая отчужденность явственно намекали, что все эти часы графиня посвятила тревожным мыслям о бывшем возлюбленном.
Бывшем ли?.. Во взгляде Розалинды плескалось едва сдерживаемое презрение, адресованное мужу. Она так и не смирилась с отведенной ей ролью и затаилась, как шмель в зарослях, готовый ужалить неосторожно протянутую руку. Наивность, свойственная всем молодым особам, покинула графиню окончательно.
Астор при помощи Блеза разделся, присел на постель и поманил Розалинду пальцем. Он знал действенный способ сделать ее более сговорчивой. Лишенная энергии, она не сможет сопротивляться и не осмелится возражать.
— Погаси свечи, — приказала графиня камердинеру.
Но тот и не шелохнулся. Как манекен, стоял он в изголовье кровати, блуждающим взглядом обводя комнату. Пустая оболочка, не человек.
— Блез подчиняется только моим приказам, — рассмеялся Астор. — Вас он не слышит и не понимает.
— Хорошо, я сделаю это сама, — равнодушно произнесла Розалинда и взяла в руки гасильник.
Она прошлась по все комнате, действуя слишком медленно. Астор не сомневался, что она нарочно оттягивает время.
— Почему бы не оставить освещение? — спросил он, укладываясь в постель. — Излишняя скромность простительна девственнице, но Вы таковой уже не являетесь.
Розалинда продолжила свое занятие, избегая смотреть на обнаженного мужа. Но вовсе не из-за безобразного шрама на груди. Астор вызывал у нее неприязнь, несмотря на довольно привлекательную для его возраста внешность. И за подтянутым телом, ухоженной кожей и волосами она видела лишь некромага, такого же безобразного, как и его темный дар.
В спальне остался гореть лишь камин, его слабого освещения хватало, чтобы ориентироваться в пространстве. Но было недостаточно, чтобы Розалинда отчетливо различала стоящего в изголовье Блеза и наводящие на мысли о вампирах тонкие черты лица мужа.
— При таком освещении легче работается, — пожала плечами Розалинда. — Так мне проще сосредоточиться и увидеть свою энергию.
Астор не нашел, что возразить.
— Тогда приступай! — угрожающе рыкнул он и скинул шелковое покрывало, обнажая грудь.
Розалинда не без удовольствия закрыла глаза и сосредоточилась. Ее энергия всячески противилась, словно сам ее дар восставал против подобного использования. Но все же Астор достаточно насытился, чтобы утолить и другую свою жажду.
Жестом собственника привлек он к себе ослабевшую супругу и впился в ее губы. Розалинда плотно стиснула зубы, не позволяя чужому языку проникнуть в ее рот. Никакие уловки и интимные ухищрения не смогли бы заставить ее отозваться на ласки мужа.
— Разденьтесь, — распорядился Астор.
— Х-хорошо… — запинаясь, пробормотала Розалинда и отстранилась.
Эта короткая передышка дала ей время собраться с мыслями и настроиться. Темный, почти монашеский наряд, скользнул по телу к ее ногам.
— Чепец и сорочку тоже, — вновь потребовал Астор.
Дрожащими пальцами Розалинда распустила завязки и с ожесточением скинула уродливый головной убор.
— Рубашка останется — не поднимая взгляда, сообщила она.
Звонкая пощечина обожгла ее щеку. Восстановивший силы муж схватил супругу в охапку и бросил на кровать. Сделал пасс правым запястьем, и сорочка вспыхнула. Недаром Астор считался сильным огненным магом — повинуясь его приказу, ткань горела, не нанося вреда телу. Розалинда лишь ощутила неприятное покалывание, как предупреждение.
Астор навалился на нее и вжал в матрас. Розалинда лежала неподвижно, считая минуты до того, как все прекратится. Но муж не оставил ее в покое, пока не исполнил супружеский долг дважды. На прощание он мазнул губами по ее щеке и примирительно произнес:
— Прошу тебя, будь ласковей. И в следующий раз ты тоже получишь удовольствие. Обещаю.
