Роза сохранила свой цвет запах, став за прошедшее время только нежнее и тоньше. Совсем как любовь Эйдена и Розалинды.
Глава 23
Бальный зал Бэтлтона, украшенный фиалками, белыми лилиями и резными листьями папоротников, напоминал роскошную оранжерею. Вазы с цветами разметили вдоль стен, на скамьях и подставках. Высокие колонны, поддерживающие своды потолка, обвивали неизвестные Розалинде растения, похожие на длинные лианы, усыпанные крошечными маргаритками.
Среди цветочного убранства, приставленные вплотную к стенам, прятались длинные столы, уставленные винами и легкими закусками. В огромных люстрах из горного хрусталя мерцали яркими всполохами сотни свечей. Отполированный паркет блестел, ожидая, пока по нему пройдутся десятки ног придворных.
Оркестранты, полускрытые от взглядов в увитой цветами нише, настраивали инструменты. Все было готово к торжественному и веселому празднеству.
Розалинда вошла в зал и замерла в восхищении. Все приемы и торжества, виденные ею прежде, меркли перед этой роскошью. Цветочный аромат кружил ей голову.
Надевая свое алое, усыпанное агатами платье, она полагала, будто будет выглядеть на балу чересчур броско. Но она ошиблась, из всех одеяний дам, присутствующих на торжестве, ее был, пожалуй, одним из самых скромных. Шилданки так смело выставляли напоказ свою грудь и плечи, что стороннему наблюдателю могло казаться, что в любой момент платья дам могут полностью сползти к их ногам, обнажив роскошные фигуры.
Розалинда глубоко вздохнула, приветливо махнула рукой виконтессе Чейз и направилась к распахнутым дверям, ведущим на балкон. Облокотилась на резные перила и выглянула во внутренний двор замка: вечерняя прохлада и тишина слегка успокоили ее бешено бьющееся сердце.
— Такая прелестная дама не должна скучать в одиночестве. — Эйден, как всегда, подкрался бесшумно и вторгся в ее жизнь яркой чувственной вспышкой. — Мои придворные настолько скучны и предсказуемы, что Вы решили покинуть зал?
Розалинда обернулась и, околдованная внешним видом короля, приложила ладонь к бешено вздымающейся груди.
— Добрый вечер, Ваше Величество, — она запоздало сделала реверанс, — простите мне мое бегство. Праздник восхитителен. Настолько, что ощущаю себя на нем лишней.
По закону случайных совпадений, на Эйдене красовался бархатный берет и камзол того же оттенка, что и платье Розалинды. И придворные, заметившие это сходство, стали шептаться, полагая, будто графиня и король сговорились о нарядах заранее.
Глядя друг другу в глаза, они и счастливы были одинаково. Розалинда смущалась и тщетно пыталась восстановить дыхание. Эйден же, взволнованный не меньше, стремился полностью завладеть ее вниманием.
— Посмею с Вами не согласиться, — улыбнулся король, и в его глазах зажглись лукавые искорки. — Боюсь, все убранство моего двора меркнет на Вашем фоне. Вы очаровательны и свежи, как дивная роза Хартии. Надеюсь, чувствуете себя Вы так же прекрасно, как и выглядите?
— Вы слишком добры ко мне, Ваше Величество, — окончательно смутилась Розалинда. — Спасибо, отдых пошел мне на пользу. И с завтрашнего дня я смогу вновь вернуться в лазарет.
— Как жаль, что нам довелось встретиться в столь неспокойное время, — в который раз огорчился Эйден. И говорил он не только о войне, но и другом — более важном препятствии, разделившем их. — Но молю Вас, давайте ненадолго забудем о бедах и позволим себе быть счастливыми. Мне Вы нужны больше, чем лазарету.
Он на секунду замолчал, вглядываясь в лицо Розалинды так, словно искал одобрения тому, что собирался сказать далее.
— Вы плохо себя чувствуете? — всполошилась Розалинда. — Вам требуется лекарь?
— Ни один лекарь не поможет мне,— заявил Эйден. — Мне нужны только Вы. Я болен Вами и не смогу жить, зная, что Вы принадлежите другому. Проказница судьба вернула Вас в мою жизнь, но поставила непримиримое условие.
В глазах Розалинды блеснули слезы.
— Прошу Вас, не говорите дальше… — попросила она. — Я не в силах вынести ту боль, что терзает меня изнутри. Ваши речи заставляют меня позабыть о том, что я жена и обязана почитать Астора.
— Вы не любите его? — напрямую спросил Эйден. — Можете не отвечать, я вижу ответ в Ваших глазах. И клянусь, что не оставлю Вас больше, даже если на моем пути встанут все демоны ада.
Розалинда отчаянно замотала головой.
— Вы даже не представляете, насколько близки к правде, — произнесла она, отводя взгляд. — Порой мне кажется, что мой муж и вправду явился за мной из самой преисподней. Я не представляю, что заставило его прибыть в Бэтлтон, но не верю в его героически порывы.
— Так же, как и я, — эхом отозвался Эйден. — Кюрель слишком непредсказуем и скрытен, но мы с Ралфом непременно докопаемся до правды. А пока…
Он учтиво поклонился Розалинде и вновь улыбнулся:
— Я пришел вовсе не за тем, чтобы расстроить Вас. Простите мне мой выпад и не откажите в первом танце?
Розалинда поморгала, прогоняя непрошенные слезы. Она верила Эйдену и верила в него. Ради него она была готова на любой самый дерзкий в своей жизни поступок. И не боялась ни Астора, ни всех демонов темного мира.
Прежде чем согласиться, она отколола от платья сухую розу, превращенную умелой рукой Зои в очаровательную брошь, и прикрепила ее к камзолу Эйдена.
— Я отдала ее Вам пять лет назад, как и свое сердце, — набравшись храбрости, проговорила Розалинда. — И забрать обратно уже не могу.
И в душе короля вновь зацвела весна. Подумать только, как одна короткая фраза, произнесенная устами любимой, может украсить жизнь мужчины. Для Эйдена не было ничего слаще и желанней этих слов, этой возможности быть рядом и дышать одним воздухом с Розалиндой. Видеть ее и наслаждаться каждым взглядом, каждым прикосновением.
Эйден протянул руки и ловким жестом стянул с Розалинды перчатки. После чего положил ладонь любимой на сгиб своего локтя и ввел в бальный зал.
Весь вечер они не отходили друг от друга, возмещая себе все годы, проведенные врозь. Танцевали так, что все остальные пары замирали в немом восхищении. Этот бал стал их воплотившейся мечтой, позволив выплеснуть все скрытые эмоции и тайные желания.
Розалинда позабыла обо всем на свете, наслаждаясь красотой торжества и близостью Эйдена. Какой наивной она была, полагая, что сумеет его забыть. Все ее чувства обострились до предела, инстинкт самосохранения все еще шептал, что нужно уйти. Но с каждой минутой, с каждым словом Эйдена, этот призыв звучал все тише. Пробужденная страсть требовала выхода, совесть уснула, позволив телу и мыслям жить собственной восхитительной жизнью.
Только ближе к рассвету она нашла в себе силы расстаться с возлюбленным. Попрощавшись с королем и придворными, она направилась в собственную спальню. Несмотря на усталость и боль в утомленных танцами ногах, она чувствовала себя самой счастливой на свете. В голове ее все еще звучала мелодия вальса и комплименты Эйдена.
