— Так и заявил, — испуганно проговорил молодой хирург, осеняя себя знаком богини. — Хочу, говорит, умереть среди своих людей как обманутый герой. А не как проигравший и на больничной койке.
— Кто… кто его обманул? — заикаясь, произнесла Розалинда.
Неужели Астор прознал, что Эйден побывал в ее спальне ночью? Как, откуда?.. Впрочем, от мужа-некромага не могло укрыться ни одно событие.
— Он не сказал, — покачал головой хирург и посмотрел на графиню со смущением. — Только стонал, а еще звал Вас… Таких страшных ран, как у него, я еще в жизни не видывал. И Вам смотреть не советую.
Парень смущенно потупил взгляд, преодолевая подступившую к горлу тошноту. Отметины темной магии не шли ни в какое сравнение с ранами, нанесенными другим оружием. К такому не готовили хирургов в шилданской академии.
— Ничего, я выдержу, — заверила врача Розалинда. — Он мой муж и мне придется быть рядом с ним. До самой смерти.
Она развернулась на каблуках и уверенной походкой направилась в замок. Ей, как никому другому, было известно, что самые страшные последствия некромагии — это не раны на теле. А незаживающие язвы души, что не позволяют человеку возвратиться к свету.
В покоях, отведенных королем Шилдании магам Хартии, царил полумрак. Через плотно закрытые ставни не проникал ни свет, ни свежий воздух — словно граф опасался, что единственный луч солнца обратит его тело в прах и развеет по всему Бэтлтону. Толстые восковые свечи нещадно чадили, распространяя вокруг себя запах кипариса. И все же хвойный аромат не мог перебить удушающего смрада тьмы.
Астор лежал на кровати, грудь его тяжело вздымалась и опускалась с болезненным хрипом. Его лицо и сложенные на груди ладони прислужники накрыли тонким кружевом, пропитанным эфирными маслами. В изголовье, опустившись на колени, стоял Блез. Сгорбленный и недвижимый, он напоминал горгулью, застывшую на стене собора.
Завидев графиню, толпа магов расступилась, освобождая ей путь. Розалинда подошла к мужу и привычным жестом положила левую ладонь на его грудь. Почувствовала изуродованные руки Астора под тонкой тканью. Ее дар непроизвольно потек по венам и попытался пробить черную, как уголь, печать некромагии. Вопреки воле, слезы заструились по щекам Розалинды. Пусть она не любила мужа, но бессилие против тьмы ввергало ее в уныние, заставляло сердце болезненно сжиматься.
— Нет!.. — прохрипел Астор и сбросил ее ладонь.
— Почему? — Розалинда отпрянула и непонимающе уставилась на едва шевелившиеся губы мужа. — Вас еще можно спасти… я попробую… я должна…
Капля живительной силы, что успела проникнуть в умирающее тело Астора, вернула его в сознание. В человеческое сознание. Внутри него шла последняя ожесточенная схватка между тьмой и светом.
— Нет… — Астор захрипел вновь. Он все же одержал победу. Пожалуй, самую ошеломительную в его жизни. — Ты больше ничего мне не должна.
— Он бредит, миледи… — Розалинда впервые услышала голос Блеза — хриплый, дрожащий. — Помогите ему!
Астор дернулся, кружево сползло с его обезображенного тьмой лица.
— Уходи! — он повернулся к Розалинде. — Ты больше не принадлежишь мне и не можешь лечить. Я отдал тебя ему… иди… и будь…
Болезненная судорога прокатила по телу графа, и он затих. Розалинда так и не узнала, что хотел он сказать ей на прощанье: «будь проклята» или «будь счастлива».
Блез поднялся с колен и покинул комнату. Никто не пытался остановить камердинера — его связь с Астором тоже прервалась.
Розалинда долго смотрела на мужа и не верила, что он мертв. Она освободилась от него, но какой ценой. И что все же значили его последние слова?..
— Ваше Сиятельство, Вам стоит прилечь, — стоявший все это время поодаль Ралф подал руку Розалинде. — Я обещаю лично проследить за приготовлениями к похоронам графа. Да примет Светлая Богиня его темную душу…
Розалинда утерла слезы рукавом и неожиданно твердо возразила:
— Я не могу отдыхать, пока не окажу помощь другим магам. Тем, кто не откажется от моих услуг…
— В таком случае я провожу Вас в лазарет, — предложил Ралф. — И от себя попрошу осмотреть рану Его Величества. Вы уже работали с последствиями темной магии и наверняка сумеете помочь.
— Я постараюсь, — кивнула Розалинда.
При мысли об Эйдене на душе ее потеплело — словно первый весенний лучик растопил накопленный за долгую зиму лед. И в голове запела капель.
Чем дальше Розалинда отходила от Астора, тем энергичнее становились ее шаги. Она ожила — согретая солнцем роза — и приготовилась зацвести.
Эйден не покинул лазарет, предпочтя и в роли пациента не выделяться среди боевых магов. Ему обустроили ложе в самом дальнем закутке, отгородив небольшое пространство ширмами. Когда Розалинда вошла, Верн как раз закончил осмотр короля.
Главный хирург посмотрел на графиню сквозь линзу, с помощью которой осматривал темный шрам на лбу пациента.
— Вы пришли помочь? — Верн не стал спрашивать Розалинду о муже — все в замке, начиная от тигрячих и заканчивая придворными, искренне сочувствовали и жалели супругу жестокого и не в меру эгоистичного графа. И его уход для многих стал избавлением.
— Если позволите, — Розалинда с тревогой посмотрела на короля — левую часть его лица закрывала повязка, пропитанная вязкой кашицей. — Плакун-трава?
— Да, — Верн подтвердил ее догадку, — и немного корицы. Увы, мои навыки лечения темных ран слабы, и эти травы — единственное, чем я сумел помочь.
В это время Эйден приподнялся на локтях и сделал вид, будто сердится.
— Между прочим, я еще в сознании, — заявил он и глянул свободным от повязки глазом на Розалинду. — И тоже хочу участвовать в обсуждении моего лечения.
— Простите… — Розалинда опустилась в изящном реверансе.
— Вижу, к Вам вернулась Ваша привычка извиняться по каждому поводу, — Эйден не удержался от замечания. — Кажется, я на Вас дурно влияю.
Розалинда улыбнулась в ответ, но глаза ее остались грустны. Тревожные мысли не оставляли ее, словно Астор все еще мог ворваться в ее светлый мир и разорвать на куски с хрупкое счастье.
— Я клянусь, что сделал все, что в моих силах, — проговорил Эйден. — Но он как безумный рвался к мориону, и лишь поняв, что не сможет справиться с ним, передумал. Но слишком поздно…
Розалинда заглянула ему в глаза и выдохнула:
— Ралф рассказал мне о произошедшем, и я верю ему. И Вам. Астор так рвался в Глансель, но никогда не говорил, ради чего…
Эйден осторожно коснулся ее подбородка, но его рука тут же упала обратно на постель — он все еще был слаб. Но это не помешало ему продолжить разговор.
— Кюрель возжаждал славы и величия, но тьма ничего не отдает — только забирает, — напомнил он.
Розалинда присела на предложенную Верном лавочку и пробормотала:
