Огненные картины сменяли друг друга, и восхищенные зрители забывали дышать.
— Прекрасное представление, не правда ли? — прозвучал приятный мужской баритон над самым ухом Розалинды. — Король Адалард не поскупился на дар соседу. Я слышал, над этим подарком трудились лучшие маги-фейерверкеры.
Розалинда обернулась на голос и улыбнулась ошеломляюще красивому молодому человеку в одеждах Шилдании. Только в этой удивительной и загадочной стране дворяне-мужчины носили бархатные, расшитые шелковыми нитями камзолы, верхние кафтаны, подбитые мехом, и узкие штаны, подчеркивающие стройность мужских ног. Береты шилданцев, украшенные перьями диковинных птиц, жители Хартии считали чересчур крикливыми.
Но Розалинда придерживалась иного мнения. Ей нравились красочные наряды представителей этой древней страны. Яркие плотно прилегающие к телу костюмы мужчин только подчеркивали их мужественность и нисколько не умаляли достоинства. А платья дам… Ах, эти изысканные шелка, украшенные мехом накидки, тонкое кружевное белье, о котором шептались мужчины и слагали баллады барды. Прелестницы Шилдании сводили с ума своей броской внешностью и откровенными, порой доходящими до неприличия туалетами. Они беззастенчиво оголяли плечи, выставляли напоказ щиколотки, носили волосы распущенными. И — о, Боже! — эти дамы не носили перчаток. Никогда, даже во время танцев.
Шилданец, что стоял сейчас перед Розалиндой, словно воплотил в себе все тайные мечты и заветные надежды. Прекрасный и вместе с тем опасный, как дикий тигр Спруса, и таинственный, как отблеск луны. Он покорил юное сердце леди Лавуан одним только взглядом.
Розалинда на секунду потеряла дар речи и приложила ладони к пылающим щекам.
— Представление, и правда, завораживающее, — согласилась она с незнакомцем. — Но Вы подошли так неожиданно, точно подкрались.
Эйден рассмеялся в ответ. Он действительно крался, выискивая в толпе понравившуюся девушку. Изнурительные многочасовые тренировки не прошли даром для молодого короля: приучив себя управлять телами животных, он и сам перенял от них многие качества. Ловкость, быстрота реакции, острый взгляд — все это удивительным образом сочеталось в одном человеке и накладывало отпечаток на его внешность.
— Вас несказанно красит румянец, — Эйден отвесил прелестнице комплимент. — Розы, и те, пожалуй, померкнут от зависти, глядя на Вас.
Он поклонился и, словно спохватившись, быстро произнес:
— Простите, я совершенно позабыл о манерах и не представился.
— В этом нет нужды, — любезным тоном произнесла баронесса Лавуан и присела в глубоком реверансе. — Кто же из придворных не знает в лицо Эйдена, короля Шилдании. Нам с дочерью безмерно льстит Ваше общество.
Поняв, кто перед ней, Розалинда хотела было последовать примеру матери и склониться перед королем, но Эйден остановил ее.
— Не стоит, не терплю подобострастия и излишнего жеманства.
Аделина бросила недоверчивый взгляд на молодого короля и понимающе кивнула.
— Всем нам иногда хочется чувствовать себя свободными от повседневной рутины, — поддержала она разговор. — Но здесь, в Хартии, нам непривычно видеть сиятельных особ, свободно, без сопровождения разгуливающих среди толпы.
— Величие короля не в его силе, и не в количестве сопровождающих, — мягко возразил Эйден, — а в умении расположить к себе подданных.
— Не сомневаюсь, что Вы преуспели в этом, Ваше Величество, — на этот раз баронесса не стала приседать, а ограничилась лишь легким наклоном головы.
Она представилась сама и представила свою юную дочь. Нарочно или случайно, но Аделина не упомянула о своем вдовстве. Как и не стала распространяться о том, чью сторону занимала их семья до подписания мирного договора — короля Хартии или парламента. Опасные и щекотливые темы могли отпугнуть высокопоставленного кавалера. А это не входило в планы баронессы.
Розалинда стояла рядом с матерью, оробев от смятения. Она опустила взгляд, боясь выдать степень своего волнения. И только с жадностью внимала каждому слову, произнесенному предметом ее обожания. Удивительно, как мало нужно юному сердцу, чтобы зажечься любовным пламенем. Эйден моментально покорил ее своей внешностью и пылкими речами. Его мягкой голос завораживал и рождал во всем теле молодой леди необъяснимое волнение.
Вдовствующая баронесса Лавуан обвела взглядом толпу, будто выискивая кого-то. Потом приподняла руку и помахала.
— Покорнейше прошу меня простить, но мне придется покинуть Вас ненадолго. Орели, леди Шарлон обещала обсудить со мной одну крайне важную новость. — Аделина испытующе покосилась на Эйдена и с тенью лукавства в голосе произнесла: — Не сочтите за дерзость, но могу ли я попросить Вас присмотреть за моей дочерью?
— Разумеется, — Эйден принял игру баронессы и поддержал. Не впервой великосветские матроны доверяли ему своих дочерей в надежде снискать его расположение. — Можете не волноваться, Ваша дочь будет со мной в безопасности.
Аделина откланялась и растворилась в толпе. Но перед этим она успела ободряюще пожать ладонь дочери.
— Не хотите ли выпить бокал пунша и немного освежиться? — предложил Эйден и обезоруживающе улыбнулся.
При всей своей скромности, Розалинда не была наивной, но и отказать не смогла. К тому же, молчаливое благословение матери вселило в нее уверенность, что ее поступок окружающие не примут, как проявление бесстыдства. Потому она с уверенностью истинной кокетки положила руку на сгиб локтя Эйдена и проследовала с ним к накрытому столу.
Все происходящее казалось Розалинде сном. Прекрасным и невыносимо счастливым. Еще несколько часов назад она узнала от матери об их бедственном положении, и вот все изменилось. Король Шилдании собственной персоной сопровождает ее на празднике и уделяет ей столько внимания, что у нее кружится голова.
Но стоит ли верить Эйдену? Не его ли вся Хартия считает повесой и дамским угодником, или это лишь сплетни обделенных мужским вниманием затворниц пансиона?
Меж тем король Шилдании собственноручно налил в бокалы холодного лимонного пунша и теперь наблюдал за тем, как Розалинда пробует напиток. Край высокого бокала коснулся ее пунцовых губ, и Эйден вздрогнул. Он слишком явственно вообразил свои уста на месте холодного безжизненного бокала. Искушение коснуться Розалинды с каждой минутой становилось сильнее. Но Эйден сдерживал свои порывы, понимая, что поспешность спугнет очаровательную леди.
Усилием воли молодой король отвел взгляд от губ Розалинды и завел разговор на непринужденную тему. Обсудил с собеседницей погоду, рассказал о Дэйзиленде, своем родовом поместье.
Розалинда поборола первоначальную робость и охотно вступила в разговор. Не подозревая о том, что Эйдену уже известно многое о ее прошлом, рассказала о своем пребывании в пансионе и недавнем возвращении домой. О своей бедности она и словом не обмолвилась. Но Эйден заметил, какой печальный и слегка смущенный взгляд бросила она на свое поношенное платье. Среди великолепия торжественной обстановки ее одежды смотрелись слишком просто.
