Но на сей раз вопрос не вызвал у Эйдена раздражения. Возможно, потому, что прозвучал из уст юной и прелестной особы. Или же от того, что был произнесен с нетерпеливой дрожью в голосе, красноречиво сообщившей о том благоговении, что испытывала Розалинда перед возможностями магов животных. Ведь она впервые так близко познакомилась с шилданцем и не упустила возможности узнать побольше о его Родине, полной чудес и загадок.
Не забывая выполнять все предписанные танцем движения, Эйден принялся рассказывать о своей магии:
— Врожденный дар есть почти у каждого шилданца, но развить его не всем достает усердия. Чтобы подчинить животное, нужно, прежде всего, научиться его понимать, знать все его привычки и свойства породы. На изучение одного представителя фауны могут уйти годы кропотливого труда. Но нас напрасно считают мучителями, мы не причиняем животным вреда, они позволяют нам управлять собой по доброй воле. В любой момент по желанию подопечного маг обязан освободить чужое сознание.
Розалинда задумчиво улыбнулась и несколько секунд мочала, а после произнесла:
— Да, я знаю, ничто в этом мире не дается без труда. Но слышала, будто для усиления дара в Шилдании используют различные заговоры, артефакты и обряды. Это правда?
— Поверьте, моя дорогая, — подавив вспышку раздражения, вызванную распространенными слухами, вполне учтиво отозвался Эйден, — если бы подобные методы существовали, никто из магов животных не стал бы прибегать к иным методам. Но вместо этого мы с младенчества учимся понимать зверей и птиц. Только черную неживую силу можно упрятать в артефакт.
Розалинда задумалась над услышанным и слегка разочарованно поджала пухлые губки. Ей так хотелось отыскать способ развить собственную магию, но, увы, даже король Шилдании не мог ей в этом помочь.
Эйден заметил некоторое расстройство Розалинды и догадался о его причинах. Подслушанный разговор между ней и ее матерью дал ему много пищи для размышления. Маг со слабым даром редко достигал больших высот. Впрочем, для женщины это не так уж важно.
— Поверьте, Ваша красота вкупе с незлобивым характером дадут Вам гораздо больше, нежели самый сильный дар, — попытался утешить король юную леди. — И Вы могли бы сделать блестящую карьеру при дворе. Как здесь, в Хартии, так и в Шилдании, где внутренние качества человека ставятся превыше его способностей.
Какой бы растроганной не была Розалнда, она вспомнила, что не сообщала о своем слабом даре. И стала гадать: угадал Эйден или же прочел ее мысли.
— Скажите, а людей Вы можете подчинять своей воле? — она не преминула задать давно мучавший ее вопрос.
— Это тоже слухи и нелепые домыслы, — мрачно заметил Эйден. — Дух человека слишком силен, воздействуя на него, маг не только лишится силы, но и сойдет с ума от взаимной отдачи.
Розалинда незаметно выдохнула: меньше всего на свете ей хотелось, чтобы король Шилдании прочел ее мысли. Особенно те, сокровенные, которых она и сама побаивалась. Например, тех, что заставляли ее украдкой рассматривать широкие плечи Эйдена и его туго обтянутые штанами бедра, ловить чисто мужской терпкий аромат и наслаждаться прикосновением сильных рук. Слишком опасны подобные мысли для девушки в ее положении.
Но Эйдену не требовалось читать мысли Розалинды, чтобы понять, о чем она думает. Ведь он мечтал о том же. И только остатки разума, не заполненные еще всепоглощающей страстью, удерживали его от рискованных и опрометчивых поступков.
Стоило Эйдену почувствовать, как Розалнда теснее прижимается к нему во время танцевальной фигуры, как сердце его начинало биться чаще. Он уже начал жалеть о том, что вокруг столько любопытных посторонних глаз. Вот бы остаться наедине с несравненно прекрасной и чувственной партнершей.
Отгоняя прочь непослушные мысли, пара вернулась к оставленному разговору.
— Ну, а то, что сильный маг животных может одновременно контролировать сознание нескольких особей, это тоже сплетни? — задала Розалинда новый вопрос.
Взгляд Эйдена потеплел, лицо прояснилось.
— А вот это — чистая правда, — даже голос его изменился: стал проникновенным, обволакивающим, как теплый плед. — Чем сильнее маг, тем больше животных он может контролировать одновременно. К примеру, мне под силу управлять сворой собак. Или командовать стаей тигров из семи-десяти особей. Но начинал я с дворцовых кошек, и до сих пор иногда пользуюсь их услугами.
Эйден лукаво подмигнул Розалинде, поднес ее тонкие пальчики к губам и вновь поцеловал. Все в его поведении говорило о чрезвычайном расположении и готовности продолжить так внезапно начавшийся роман.
Зардевшись от смущения, Розалинда едва не упустила момент, когда колонна танцующих остановилась, дойдя до стены замка. Развернувшись на месте, пары продолжили двигаться в обратном направлении. Теперь король Шилдании и его спутница оказались ведущими и стали предметом внимания и обсуждения других танцующих.
Но это абсолютно не смущало Эйдена, он привык к повышенному интересу публики. А Розалинда была слишком захвачена происходящим, чтобы смотреть на кого-то, кроме партнера.
В какой-то момент, Эйден не выдержал и стянул с Розалинды перчатки.
— Без них Вам будет лучше, — безапелляционно провозгласил он. — Так Вы почувствуете себя раскованнее и свободнее.
У Розалинды кружилась голова — от энергичного танца, а больше от близости Эйдена. Он лишил ее рассудка, и она готова была согласиться на что угодно.
— Хорошо, — только и смогла произнести она.
Танец продолжился, но изменился до неузнаваемости. При каждом прикосновении руки Эйдена Розалинда испытывала непреодолимое желание прижаться к нему теснее. Горячие пальцы партнера ласкали ее нежную кожу, а страстный взгляд прожигал насквозь. Огонь, который Розалинда не могла создать магией, полыхал сейчас у нее внутри.
— В детстве я мечтала встретить летающих тигров из Спруса. О них ходит так много легенд, но мало кто видел их собственными глазами, — разоткровенничалась Розалинда.
— Эти животные слишком опасны для неподготовленных людей, — заметил Эйден. — И вместе с тем беззащитны.
Такой ответ удивил Розалинду. Она непонимающе посмотрела на короля и переспросила:
— Разве это возможно? Быть одновременно опасными и беззащитными.
Эйден заметил, как задорно заблестели ее глаза и понял, что совершенно пропал. В Розалинде он рассмотрел жизнерадостную и впечатлительную натуру, способную сделать свою обладательницу великолепной любовницей. Скромность и свойственная молодым особам наивность только прибавляли леди Лавуан особенного шарма.
В Розалинде будто слились воедино все качества характера, которые так ценил Эйден. Как король, он видел перед собою девушку искреннюю и покорную. Но как маг животных, подмечал черты, сокрытые от человеческого взора.
Леди Лавуан походила на тех самых тигров, которых она мечтала увидеть. Ласковые к тем, кто ласков к ним, они способны разорвать в клочья недруга. И Розалинда, пока пушистый котенок, обещала стать настоящей светской кошкой — решительной и стойкой.
