Нереальное место, абсолютно безумное. Одновременно на усеянном еловыми иглами кусте акации распускались почки и созревали фрукты, по форме и цвету походившие на груши. Яблоки-дички я тоже нашла — под огромным листом лопуха. Еще были одуванчики размером с подсолнух и грибы-опята, под каждым из которых мог спрятаться от непогоды не один лесной житель. А если найденную мной тыкву, похожую на кувшин, очистить от семян, то из нее получится «теремок» для всей дикой семейки.
Не удержавшись от соблазна, я попробовала яблочко — и тут же выплюнула. Один раз в детстве я сдуру спорола в огороде у бабушки жгучий перец, так он был, пожалуй, не такой едкий. Груши оказались не лучше: рот связало так, что я не могла сглотнуть. На этом мои эксперименты по обжорству прекратились.
Где я, что это за страна? Это все еще Земля? Прошлое, будущее или параллельный мир? Моя голова трещала, как скорлупка яйца — еще немного, и желток, то есть — мозг, вытечет наружу. Усталая, голодная, я плелась за варварами и мечтала споткнуться, упасть и проснуться в своей теплой постельке.
Глава 5
Плетеная корзина стала казаться мне Сизифовым камнем, вес ее с каждым шагом словно прибавлялся. Руки мои ослабли, и ноги подрагивали. А варвары все шли и шли, не думая останавливаться.
— Послушайте, эй?! — окликнула я странную семейку. — Куда мы идем? Далеко еще?
Никто из них не повернул головы и не удостоил меня ответом. Посылая им в спины все известные мне ругательства, я из последних сил прибавила шаг.
На лес опустились сумерки, и я до колик в желудке боялась остаться один на один с жутковатой растительностью. О том, какие животные могут населять эту местность, и говорить не стоит. В каждом шорохе мне слышалась поступь хищников. Поскрипывание веток казалось чьим-то протяжным стоном. Длинные тени деревьев гигантскими змеями ползли по земле и подбирались к моим ступням. Стоило наступить на одну, как ее место занимали десятки других.
Я зажмурилась и попыталась идти, ориентируясь на шаги варваров, но так стало только хуже. У страха глаза велики, а у фантазии еще больше.
— Нет, лучше умереть от зубов хищника, чем оказаться жертвой разыгравшегося воображения, — буркнула я себе под нос. И побрела дальше, сетуя на судьбу. — Наверное, я очень сексуальна, раз жизнь решила поиметь меня в столь извращенной форме.
Лес стал редеть. Рыхлая песчаная почва сменилась камнями и мелким гравием. Мои привыкшие к педикюру ступни превратились в сплошную мозоль, усеянную царапинами.
— Стойте же, — я почти умоляла варваров. Глаза мои наполнились слезами. — Не бросайте меня здесь.
На этот раз семейка сжалилась и чуть замедлила шаг. Я бросилась к ним, превозмогая боль в ногах и во всем теле.
— Не вытерпишь. Умрешь, — подбодрила меня бабка. — Слабые. Не нужны.
Под гневным взглядом главы семейства я сникла, как увядший цветок. Радужные мысли о первооткрывателях и их славе уступили место раскаянию непонятно за что и странной апатии, давившей на плечи сильнее тяжеленой корзины.
К тому времени, когда мы добрались до пещеры варваров, я успела закоченеть. Местечко, принятое мной вначале за южный курорт, оказалось обманчивым, как любовь путаны. Мне хотелось забиться под одеяло и выпить теплого молока. Или теплого коньяка. Можно и холодного, но много. Ах, да, — еще нестерпимо хотелось к маме.
В жилище варваров было холоднее, чем на улице. И пахло сыростью, затухшей водой и плесенью. Я грохнула корзину возле входа, опустилась на корточки и обхватила себя руками. Меня трясло так, что зубы стучали друг о друга, как кастаньеты. Но в этой мелодии не было и капли веселья.
Бабка прошмыгнула на середину пещеры, ловко стукнула два камня друг о друга, высекая искру. Слабый дрожащий огонек нерешительно лизнул пушистую кучку мха. Распробовал, раздулся. Перелез на большие поленья и довольно затрещал, разбрасывая в стороны искры.
Яркое пламя взметнулась к своду пещеры. Выхватило из темноты костлявые лица варваров. При таком освещении семейка выглядела совершенно жутко, по-настоящему первобытно.
Но мне было плевать. Стыдливость я скинула вместе с платьем от Кардена и туфлями. При взгляде на огонь во мне проснулись животные инстинкты. И главный из них — выжить, любой ценой.
Не отводя взгляда от костра, я двинулась к середине пещеры. Вскарабкалась на шершавое бревно и протянула к огню руки. Тепло. Ка-а-айф.
Но расслабиться мне не дали. Старуха схватила меня за руку и потащила в темный угол пещеры. Испуганная, я попыталась вырваться. Не тут-то было: варварка впилась в меня, как клещ.
— Отпусти, — взревела я. — Куда ты меня тащишь?
Она ткнула пальцем в углубление, заполненное темной едкой субстанцией и распорядилась:
— Холодно. Оденься.
Не сразу до меня дошло, что она имеет в виду. Я покачала головой и развела руками.
— О чем ты? Здесь нет никакой одежды.
Старуха рыкнула, схватила горсть вонючей массы и принялась втирать себе в живот. Вскоре к ней присоединились и ее детишки.
Пришлось последовать их примеру. Вязкая субстанция напоминала прогорклый жир, смешанный с глиной, древесными опилками и экскрементами. Я морщилась и кашляла, но продолжала обмазываться этой дрянью.
Вскоре почувствовала легкое покалывание. И заработала энергичнее. Нюхать меня здесь некому, любоваться мной — тоже. Лучше вонять, чем превратиться за ночь в сосульку.
«Как хорошо, что в пещере нет зеркал, — думала я, направляясь к костру, — не хочу знать, как выгляжу со стороны». Мой бывший парень как-то водил меня в дорогой ресторан, где подавали мясо, запеченное в глине. Сейчас, обсыхая возле огня, я представляла себя той самой уткой. Осталось начинить ягодами и кислыми фруктами — и готово.
Вспомнив о еде, мой живот недовольно забурчал. И запах прогорклого жира, смешанный с дымом, стал казаться вполне съедобным. Я посмотрела на собственную руку и подумала: не лизнуть ли. Но вовремя спохватилась, опасаясь, что варвары присоединятся. Их предложение меня съесть пугало больше, чем собственный голод.
— Работать! — окрик старухи вывел меня из приятной дремоты.
Я заозиралась, не понимая, куда бежать и что делать.
— Что? — спросила у младшей дочери варварки.
Эта худенька девчушка-подросток с неправдоподобно большими, прямо-таки оленьими глазами казалась мне самой приветливой в семействе. Она почти не разговаривала, но высокий лоб и живой взгляд выдавали ее ум и природную проницательность.
Вместо ответа девчушка метнулась ко входу, схватила корзинку и потащила к огню. Ее хрупкие ручки подрагивали от напряжения.
— Давай, помогу, — не выдержала я.
В корзине лежали орехи. Если не ошибаюсь — арахис. Я надломила твердую кожуру и выковыряла розоватый боб. Хотела сунуть в рот, но бабка больно хлопнула мне по руке своей железной лапой.
