Главный жрец поднял вверх правую руку, призывая к полной тишине. И без того молчавшие варвары, кажется, перестали дышать.
— Жители Капулы, чудом уцелевшие дети погибшего мира, — статный блондинчик поднялся и решил толкнуть речь. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы создать новые семьи и продлить род наш. Выбрать достойнейших из жен и наградить их своим семенем. Так давайте же вознесем хвалу богам за этот день, за пищу и чистый воздух…
…И бла-бла-бла. Я еле держалась, чтобы не зевнуть. Главный жрец оказался треплом, похуже Василия. Больше получаса рассказывал он, кто мы, где мы и зачем мы. Давал понять, почему варвары должны поклоняться богам и почитать жрецов. Обучал мужчин быть требовательными к себе, к женам и будущим потомкам. Проповедник-самоучка, чтоб ему Калки язык откусила.
— …теперь давайте посмотрим, как наши женщины умеют танцевать! — а вот это уже ближе к теме.
Я встрепенулась и растолкала задремавшую было во мне дикарку. Без нее не обойтись.
По взмаху руки жреца, музыканты начали играть. Звук барабанов оказался сильным, мощным. Басы качали не по-детски. Протяжное гудение флейт вплеталась в общую мелодию, добавляя ей эротических, волнующих аккордов.
Напрасно я испугалась, что все незамужние девицы разом ринутся на танцпол. Жрецы наблюдали за дисциплиной и сами указывали, кому из женщин выступать первыми. Разумеется, нас с Ка взяли в первую десятку.
Барабанщики творили настоящие чудеса: они стучали по тыквам кулаками, ладонями и длинными прочными палочками. В итоге получилась необыкновенно зажигательная мелодия. Моя внутренняя дикарка взяла в руки маракасы и начала активно помогать музыкантам. Моя умница.
— Вперед! — объявил жрец и принял позу мыслителя.
Э-эх, взмахни, рука, крутанись, бедро! Сбылась мечта всех дурынд Капулы, мы с Ка стояли на помосте, готовые показать зрителям свои прекрасные тела, чувство ритма и нестерпимое желание поскорее оказаться в мужских объятиях.
Прежде, в своем мире, я обожала просматривать в интернете ролики с различными танцами всех народов мира. Особенно меня привлекали зажигательные латино и чувственные арабские, горячие, как барханы в пустыне. Они будоражили кровь и заставляли замирать от восхищения. Многие движения я заучивала наизусть, но мне редко выпадал случай опробовать их на практике. Костик, так его растак, не допускал самодеятельности. Но теперь мне в затылок не дышал дотошный продюсер, и можно было смело выпускать внутреннюю дикарку на волю.
Для особенного дня и танец понадобился особенный. И я выбрала кизомбу — чувственный, романтичный и сексуальный танец, его часто именовали «Африканским танго». По правилам он исполнялся в паре с мужчиной, но за неимением такового, нам с Ка пришлось обойтись обществом друг друга.
И мы неплохо станцевались. Варварка хорошо запоминала движения и прекрасно чувствовала ритм и общий настрой танца. Провокационные, порой доходящие до откровенного неприличия движения, нравились и мне, и Ка.
В кимбозе акцент делался на нижнюю часть тела. Почти как в восточных танцах, активно работала область таза и колени, но к этому буйству финтов добавлялись еще сексуальные проходки, с одновременным движением ягодиц. Мы с Ка то отходили друг от друга, то снова сближались, вращая бедрами в ритм и делая попой «волны».
Соблазнительная пластика вкупе с очаровательной, немного таинственной улыбкой свела зрителей с ума. Краем глаза я замечала, как у подступивших вплотную к помосту варваров-мужчин отпали нижние челюсти. Да, да, мальчики, смотрите в оба! Не каждый сезон на ваши «сельские» танцы прибывает звезда столичных корпоративов.
Жрецы вели себя сдержаннее, но масленые взгляды и напряженные позы выдавали степень их интереса. Даже главный блондин перестал изображать из себя статую и задумчиво потирал указательным пальцем нижнюю губу. Его жест вызвал прилив вожделения у моей внутренней дикарки. Она прогнула спинку и громко всхлипнула, как кошка в брачный сезон. Ей надоело танцевать. Она собиралась запрыгнуть к главному жрецу на колени и прошептать на ушко: «Забирай меня скорей, увози в свой храм быстрей. Восемнадцать мне давно».
Но команду остановиться жрецы еще не подали, соревнование потенциальных жен продолжалось. Варварки, поняв, что все мужчины смотрят только на нас с Ка, попытались оттеснить соперниц. Но их жалкие потуги разбились, напоровшись на мое крутое бедро.
Пойти дальше и устроить на танцполе настоящую драку не дали нам жрецы. Они удалили с помоста зачинщиц и запретили им появляться возле их храма ближайшие три сезона дождей. Столь суровый приговор моментально охладил пыл других варварок, и они перестали строить нам с Ка козни. Попытались обойти честным путем. Но где им угнаться за величайшими танцовщицами Капулы.
Главный блондин прищелкнул пальцами, и музыка смолкла. Разгоряченная и ошалевшая от страсти, я замерла возле фаллического истукана. Давно мне не приходилось так выкладываться: колени подрагивали, сердце колотилось где-то в желудке.
Жрецы смотрели на первую десятку танцовщиц и не спешили оглашать решение. Они перешептывались и изредка посмеивались, наверняка, обсуждая наши достоинства и недостатки. Я чувствовала себя глупой болонкой на вставке собак. Сильно измотанной болонкой.
— Не возражаешь? — спросила я у каменного фаллоса и, не дожидаясь ответа, облокотилась на него спиной.
Боль в ногах немного утихла, и я счастливо выдохнула. Хорошо хоть, туфли на каблуках не надела. В противном случае ни за что не выдержала бы почти часового напряженного выступления.
Погруженная в собственные думы, я не сразу поняла, почему все варвары замерли и смотрят на меня, как голодные мыши на кусок сыра.
— Что?.. — спросила я у испуганной Ка.
— Табу, — прошептала она в ответ. — Не касаться. До омовения.
Калки побери все эти их запреты. Подумаешь, прислонилась к идолу, он же от этого не испортится.
— Раньше не могла предупредить? — рыкнула я на Ка.
— Ты запретила, — чуть не заплакала та. — Говорить. Про табу.
— Э-э-э… да, забыла, — призналась я. Отстранилась от идола и прошептала: — Прости.
Главный жрец поднялся с кресла и направился ко мне. В его взгляде читалась угроза. Я притворилась паинькой и опустила голову.
— Своенравная, — произнес жрец и приподнял ладонью мой подбородок. — Придется укрощать.
Вопреки чувству самосохранения, мои глаза налились яростью. Пусть я и стану наложницей в гареме, но хочу, чтобы меня считали человеком. И относились как личности, а не к бессловесной твари. Абсурдное требование для варварского мира, но я умею настоять на своем. Мы еще померяемся волей с этим красавчиком.
Жрец покачал головой. Его ладонь опустилась на мою шею, слегка сжала, явно намекая, кто тут хозяин.
— Будешь исполнять мои желания. Все, без исключения, — это был не вопрос — утверждение. И предупреждение одновременно.
