К моему удивлению и радости, Фил улыбнулся. Мое сердце сладко екнуло: какой же он все-таки сексапильный. Не мужчина, а чупа-чупс, так бы и облизала до самой палочки.
— Такое наказание ты не заслужила, — смилостивился Фил. Потом глянул на меня из-под бровей и добавил: — Пока что.
«Молчание, Варвара Анатольевна, только молчание, — предупредила я себя. — Померяться характерами можно и после. После ужина».
Горшок, к моей тараканьей радости, таил в себе неслыханное по меркам этого мира сокровище. Один за другим Фил вынимал из него куски мяса и нанизывал их на длинную тонкую ветку. Шашлык — слово из шести букв, способное усмирить врагов, помирить друзей и завоевать сердце голодной женщины. Когда к нему добавился кувшин с молоком и кукурузная лепешка, я уже не просто любила мужа — обожала, до самых глубин бурчащего желудка.
— Слушай, Фил, а ты не передумал на счет порки? — мне не терпелось перейти от кнута к прянику. — Может, на первый раз ограничимся предупреждением? Устным.
Фил взял из общей стопки еще один прут и картинно сложил вдвое. Я выпучила глаза и сглотнула ком в горле. После такой «ласки» перехочется не только заниматься сексом, но и есть. Загадочно улыбаясь, молодой муж направился ко мне. Рассек воздух импровизированной плеткой.
— И почему мужчины в вашем мире так любят пороть? — пробормотала я и зажмурилась. — Вас это возбуждает.
Наступила пауза. Превозмогая панику, я приоткрыла один глаз. Фил стоял напротив, красный, как горячий уголек, и грозный, как настоящий пожар. И все это стихийное бедствие готовилось обрушиться на хрупкую и беззащитную меня. Пришлось срочно строить баррикады.
— Теперь-то какое табу я нарушила? Нельзя разговаривать про порку? Или про возбуждение?
— Кто и когда тебя порол? — голос Фила подрагивал от плохо скрываемой ярости.
— Ну, мамка пару раз прошлась ремешком, еще в детстве… — полунамеки муженька доходили до меня, как до жирафа.
— Ты говорила про мужчин! — напомнил Фил. — На тебя напали, принудили к соитию?
У меня отлегло от сердца. Оказывается, супруг-варвар крайне ревнив и готов защищать меня от любых врагов. Даже от несуществующих.
— Фух, напугал, — выдохнула я. — Нет, мужчины меня не били, не волнуйся. Однажды мы с Ка набрели на развлекающихся жрецов. Случайно. Один из них отходил наложницу прутом, но той, вроде бы, даже понравилось.
Теперь выдохнул Фил. Лицо его приобрело естественный оттенок, а ноздри перестали раздуваться, как у огнедышащего дракона.
— Надеюсь, ты не станешь ругать меня за подсматривание? — робко уточнила я.
— Нет, не стану, — пробормотал Фил. — Но прошлое наказание не отменю.
Он присел рядом, и мягкое ложе прогнулось под его весом. Я попыталась отползти подальше, но муженек мне этого не позволил. Взял меня за талию, перевернул и уложил себе на колени. «Шубка» сползла с моего тела, укороченное донельзя красное платье задралось, обнажив ягодицы.
Фил медленно провел ладонью по моему пышному заду. Мои внутренние мышцы непроизвольно сократились от этого легкого и интимного прикосновения. Теперь я не знала, чего ждать дальше: боли или наслаждения.
Верхняя часть моего тела лежала на кровати, и жесткие ворсинки шкуры приятно щекотали возбужденные соски. А в это время Фил мял мои ягодицы, обрисовывал пальцами их контуры. Не удержавшись, я издала громкий стон. И тут же почувствовала первый легкий шлепок. Неожиданно приятно и возбуждающе. Пожалуй, мне понравилось.
— Еще, — попросила, хмелея от собственной смелости.
Фил выполнил мое желание. Хлопнул еще раз, потом нагнулся и коснулся губами того места, где только что была его ладонь. Сладкая дрожь пробежала по моему телу. Я выгнулась навстречу, требуя перейти к другим, более откровенным ласкам.
Но Фил неожиданно остановился. Снял меня с колен и направился к очагу переворачивать шашлык. Неужели есть он хочет сильнее, чем взять молодую жену? Меня это немного обидело.
— Почему ты остановился? — уточнила я.
— В тебе все еще говорит выпитый напиток, — хмуро отозвался Фил. — Хочу, чтобы ты желала меня по собственной воле, а не под воздействием дурмана. Так будет правильно.
Не стала его разубеждать. Пусть не думает, будто я буду заводиться по первому его зову. Жена не новенький Лексус, ей положено для начала немного поломаться. От этого ее цена в глазах мужчин только возрастет.
И вот настал тот торжественный миг. Ужин! Шашлык вышел отменным: сочным и нежным, мясо так и таяло во рту. И что немаловажно, оно было соленым и сдобренным приправами. В семье Ма к готовке относились проще: живот не бурлит, и ладно. А тут — настоящий шедевр кулинарии. Такую вкуснятину я в последний раз ела, когда мы с Ка тиснули у жрецов рыбу.
Фил почти не ел, только выпил калебас молока. На его верхней губе остался белый след, похожий на усы. Я протянула руку и стерла сладкий след с лица мужа.
— Ты испачкался, — пробормотала я.
И поразилась: такое простое прикосновение так сильно на меня подействовало. Фил притягивал меня, как болотный огонек во тьме ночи. Я шла на его зов, в глубине души понимая, что путешествие может закончиться крахом всех надежд. Но оказалась слишком слабой перед силой его варварского обаяния.
— Ешь, не отвлекайся, — немного смутился Фил.
Подложил мне новую порцию мяса и налил еще молока. Наверное, он все еще думал, что на меня оказывает влияние дурман, подмешанный жрецами в питье. Но в тот момент он сам стлал для меня наркотиком. Самым желанным и одновременно опасным.
Усилием воли я отвернулась, отдавая должное кулинарному таланту мужа. А в тайне понадеялась, что его способности в постели так же хороши, как и на кухне.
После сытной еды меня разморило так, что не осталось сил ни на что другое. Я откинулась на ложе и раскинулась, как морская звезда. Веки мои отяжелели и совершенно не хотели разлипаться.
Моя внутренняя дикарка давно спала, свернувшись калачиком внутри меня. Давно ей не было так уютно и комфортно. Ей не хотелось ни танцевать, ни заниматься любовью. Сегодня она славно потрудилась, и я не спешила ее тормошить.
Фил склонился надо мной и коснулся тыльной стороной ладони моего лица.
— Красавица, — пробормотал он, вгоняя меня в краску. Так много тепла в одном коротком слове.
Ловкие пальцы мужа развязали веревку на моем поясе и потянулись к котме. Я машинально дернулась и вцепилась в свое имущество, как двоечница в шпаргалку.
— Оставь, — сон как рукой сняло. — Это мое.
— Я не собираюсь лишать тебя вещей, — усмехнулся Фил. — Но тебе будет неудобно спать. Положу котму здесь, рядом с постелью.
Я попыталась открыть глаза, но так и не смогла. Лишь вяло кивнула, соглашаясь со словами Фила. Слишком устала, чтобы спорить и сопротивляться.
